Каньон Тираннозавра

В пятницу утром небо было безупречно голубое, стайки соек галдели и бранились среди сосен, а от тополей на луг ложились длинные прохладные тени. С утра Том в течение целого часа кормил лошадей, а теперь вел своего любимца Тука к ограде, седлать. Салли догнала их верхом на буланом мерине по кличке Сьерра. Том и Салли в молчании вычистили своих коней и, обтерев им травой копыта, оседлали их.

К тому времени, когда Бродбенты отправились в путь, в тени зеленых тополей, росших вдоль ручья, прохлады уже не было в помине. Справа от всадников вздымались склоны горы Педернал, увенчанной плоской вершиной — ее прославили картины Джорджии О’Киф[19].

Том и Салли, как обычно, не разговаривали, предпочитая ехать верхом молча: их радовало уже то, что они вместе. Приблизились к броду. Лошади, поднимая брызги, перешли неглубокий ручей, все еще студеный от таявшего в горах снега.

— Мы куда, ковбой?

— На родник Барранконес.

— Отлично.

— Шейн за всем присмотрит, — сказал Том. — Мне сегодня можно вообще не появляться в лечебнице.

Его тут же кольнула совесть. Слишком много дел перекладывает он на Шейна в последнюю неделю.

Они достигли утесов и по узкой тропинке двинулись наверх. Над головой кружил ястреб, крылья птицы с едва слышным свистом рассекали воздух. Пахло пылью и цветущими тополями.

— Черт возьми, до чего же я люблю эти места! — воскликнула Салли.

Тропинка вилась вдоль подножия столовой горы и уходила в прохладные заросли сосен-пондерос. Через полчаса Бродбенты добрались до вершины, и Том развернул коня, чтобы полюбоваться видом. Этот пейзаж никогда ему не надоедал. Слева — крутой склон горы Педернал, справа — отвесные оранжевые утесы Пуэбло Меса. Внизу, у берегов ручья Каконес, повсюду виднелись целые поля люцерны, а сразу за ручьем открывалась огромная долина Пьедра Лумбре в тысячу акров шириной. Вдали обозначились величественные очертания изрезанной каньонами Меса де Лос Вьехос. Оттуда начинается край высоких плоскогорий; где-то там лежит невиданный окаменевший тираннозавр рекс, которого разыскивает полубезумный монах. Том взглянул на Салли. Ветер играл ее медовыми волосами; она повернулась лицом к солнцу, чуть приоткрыв губы, довольная, восхищенная, смеющаяся…

— Вид что надо!

Том и Салли продолжили путь. Ветер шуршал травой, росшей по краю тропинки. Том пропустил Салли вперед и теперь наблюдал за тем, как она едет. Оба опять молчали, лишь мерно поскрипывали их седла.

Когда начались высокогорные луга Меса Эскоба, Салли ударила Сьерру по бокам, и конь пустился рысью. Том последовал примеру жены. Они съехали с тропы на открытый всем ветрам луг, тут и там пестреющий люпинами и цветками индейской кастиллеи.

— Ну что, прибавим шагу? — раздался голос Салли, снова подгонявшей коня. Тот побежал с легким прискоком.

Тук не отставал. На дальнем краю луга Том заметил небольшую группу тополей — за ними, у подножия красного утеса, уже родник Барранконес.

— А ну-ка, — крикнула Салли, — кто последний до родника доскачет, тот балбес!

Она испустила клич «хей-хоп!» и напоследок понукнула Сьерру. Конь молнией метнулся вперед, перейдя на стремительный бег. Салли радостно взвизгнула.

Тука, всегда любившего идти первым, понукать не пришлось, и вот кони понеслись по лугу, голова в голову. Салли вырывалась вперед. Пламенели, струясь, ее золотые волосы. Том смотрел, как она летит на своем скакуне, и не мог не признать, что его жена чертовски хорошая наездница. Сьерра и Тук промчались по траве и моментально оказались в тени деревьев, окружавших родник. В последнюю секунду Салли все же опередила Тома. Кони, слегка отклонив шеи назад, остановились мягко, как и подобает столь безупречно выдрессированным животным. Том увидел жену прямо перед собой: она сидела в седле, волосы ее совсем растрепались, лицо раскраснелось, белая рубашка, от которой отскочило несколько пуговиц, частично расстегнулась.

— Здорово проехались!

Салли соскочила с коня.

Они находились в тополиной рощице со старой площадкой для костра посредине. Вокруг площадки лежали несколько бревен для сидения. В былые времена ковбои, устроив здесь что-то вроде стоянки, сколотили стол из грубо обтесанных сосновых досок, прибили к одному из тополей деревянный ящик, всунули между расходящимися ветками треснувший осколок зеркала и повесили на гвоздь выщербленный эмалированный умывальник. У подножия утеса за ветвями ив прятался глубокий родник.

Том взял обоих коней под уздцы, расседлал и, напоив их у воды, пустил пощипать травы. Когда он вернулся к Салли, она уже успела постелить скатерть и достать все необходимое для завтрака. В центре стола стояла только что открытая бутылка красного вина.

— Вот это класс, — сказал Том. — «Кастелло-ди-Верраццано», выдержка три года. Неплохо, неплохо.

— Я ее засунула потихоньку в седельный вьюк. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Боюсь, все вино взболталось, — Том изобразил комическое неодобрение. — Думаешь, нам стоит пить спиртное за завтраком? По правилам не полагается — мы ведь потом снова должны ехать верхом.