Каноны механики

Я вздрогнул от тряски за плечо и разлепил глаза. Что? Где мы? Я что, спал? Просто спал? Я не любил свое имя Елизар и просил всех называть меня по фамилии. Медленно я возвращался в реальность этого мира. Из мира обычных снов. Невероятно! Не помню, когда я так хорошо и спокойно спал. Стоп. Подождите. А кто меня тряс и требовал проснуться? Я, наконец, сфокусировал взгляд и чуть не подпрыгнул на переднем сидении авто, на котором уже ездил сегодня. Или вчера? Который час?

– Шеин, ну ты засоня! – Рядом на водительском кресле сидел сияющий бодростью Александр Сергеич. От его куртки веяло легким морозцем, в руке дымился бумажный стаканчик с кофе. – На, попей, приходи в себя уже, недолго осталось. Вообще-то я думал, ты более интересный попутчик. – Добавил он с укоризной и вручил мне стаканчик. Я на автомате хлебнул и поперхнулся. Мало того, что кофе оказался обжигающе горячим, так я еще и подумал, что это его кофе. Это что же, непрямой поцелуй, получается? Ой, блииин, соберись, олень, о чем ты вообще сейчас думаешь?

Я поморщился.

– Не любишь крепкий? – с сочувствием спросил шеф.

– Люблю, – ответил я хмуро и залпом осушил всю оставшуюся жидкость.

Черт! Черт! Черт! Черт! Это можно назвать похищением?

Автомобиль тронулся с места и легко, как лыжник со снежного склона, заскользил по трассе, врываясь в вихрь танцующих снежинок, напоминавших в ярком свете фар бриллиантовую крошку. Мы неслись в направлении Белгорода, в левом ряду, выдавливая из него всех, как запущенный биллиардный шар, скользя по сукну, сталкивает со своего пути другие шары. В салоне витала смесь ароматов кофе, сандалового дерева и кожаных сидений. К ним примешивался едва уловимый запах опасности. Похоже, сон и явь решили поменяться местами.

***

Мы все же поужинали накануне в одном из модных заведений города. Ничего особенного, просто поели, не торопясь, обсудили крупных заказчиков. Каждый раз, когда я начинал заговаривать о причинах столь неожиданного поведения с его стороны, Александр Сергеич перехватывал инициативу в разговоре и менял тему, не давая мне возможности поинтересоваться, а что вообще происходит. Все выглядело бы даже обыденно, если бы я не сидел как на иголках, и, если за это невинное развлечение не заплатил бы шеф, отказавшись делить счет пополам. Так что теперь плюс ко всем моим сегодняшним невзгодам я чувствовал себя должником.

Когда мы вышли в искрившийся предпраздничными огнями город, шеф открыл передо мной дверь своей тачки и жестом пригласил присаживаться. Времени поразмышлять не хватило. Мы и так засиделись, до метро топать полчаса, потом ехать в подземке, потом ковылять до дома, так я рисковал приехать уже за полночь, а потом, не спав, принять душ и вызывать такси. Хорошо хоть дорожную сумку собрать догадался заранее. Однако как только мы остановились у моего подъезда, шеф посмотрел на часы и деловито сказал:

– Даю тебе пять минут. Забирай чемодан, поливай кактусы, корми рыбок и на выход.

– Но у меня билет на утро! – запротестовал я.

– Отмени, – скомандовал шеф, – поедем на моей.

Шеф, как всегда, был немногословен. А вот про кактусы и рыбок он не угадал. Я улыбнулся своему отражению на поверхности сомкнувшихся дверей лифта. Нет у меня ни кактусов, ни рыбок, ни счета в швейцарском банке. Я живу одним днем. А как еще можно жить, если каждую ночь рискуешь умереть?

Можно было запереть квартиру и сделать вид, что я уже умер. То есть – не выходить, пока начальник, которому взбрело в голову неизвестно что, но явно что-то нехорошее, не уедет. Но Александр Сергеич не тот человек, который вдруг передумает. Он тот, кто поднимется через семь минут на мой этаж и будет настойчиво выжимать кнопку звонка, пока я не открою. Или пока не выпрыгну из окна. Или нет. Он не станет за мной бегать. Просто с комфортом подождет, пока я сам не выйду – у меня ведь билет. Так я размышлял, бросив взгляд вниз на поблескивающую красным металликом крышу его тачки, все еще вплотную прижатой к тротуару у входной двери подъезда.

***

Не знаю, когда до меня начали доноситься голоса. Сначала это было так, будто включили радио и ловят подходящую частоту. Голоса блуждали, сменяя интонации, с одной темы на другую. Не дослушав начало фразы, я уже силился разобрать следующую. Не помню, как я сомкнул веки. Конечно, не следовало этого делать. Наверно, я посмотрел в боковое зеркало летящего в темноте авто. В зеркале не отражалось ничего, кроме тьмы, и она тут же затопила меня.