Кантата победивших смерть

Овчарка уже кусает и неистово трясет мужчину, распростертого на проезжей части посреди дороги. Собака быстро перебегает к охотнику на обочине, грызет руки, которыми он прикрывает голову. Стоны мужчины сменяются пронзительными криками. Ружье валяется между лежащим и пикапом. Рамола ставит ногу на борт, взвешивая в уме безумную мысль, не сбегать ли за ружьем. Словно угадав ее намерения, собака поворачивает голову и заливается лаем.

Раздается свист быстро летящего предмета, и в правое бедро охотника вонзается стрела. Его крики становятся еще громче и достигают частоты, от которой вибрирует стекло заднего окна. Он протягивает руку к ноге, собака использует момент незащищенности и вонзает клыки в лицо и шею жертвы, чьи вопли быстро слабеют и переходят во влажное клокотание.

— Извини! Извини! — кричит то ли Ричард, то ли Стэнли, он все еще держит арбалет на изготовку на вытянутых руках, словно решил запомнить на будущее положение, из которого промахнулся.

Дуб стоит в трех метрах от него и ведет поединок с крупным койотом. Он машет арбалетом как дубиной, стараясь попасть по голове зверя, который вцепился ему в штанину. Несмотря на стрелу, торчащую из левого плеча, и перебитую левую ногу, атаки койота не теряют ярости и результативности. Дубу грозит опасность быть загрызенным насмерть. Меньший койот лежит на дороге в двадцати шагах, мертвый, из туловища, как из подушечки для булавок, торчат три стрелы.

Расправившись с охотником, овчарка, чья шерсть еще больше потемнела от крови, несется к мужчине в камуфляже. Скорость и сила, с которой она бежит, завораживают и наводят ужас. Оскаленные зубы, взгляд сосредоточен на добыче — стремительная, мощная атака передает ощущение радостного освобождения, как будто пес наконец-то получил возможность исполнить свое исконное предназначение, которому нельзя изменить.

С другой стороны машины доносятся крики, но взгляд Рамолы, пока собака отвлеклась на мужчину в камуфляже, прикован к ружью на дороге. Она перелезает через борт и спрыгивает на землю. Оружие всего в нескольких шагах, однако время замедляется как в страшном сне, расстояние растягивается, асфальт под ногами превращается в болотную топь. Рамола поднимает ружье за ложе и быстро разворачивает ствол от себя в ожидании атаки. Она к ней совершенно не готова, ей не приходилось не только стрелять, но даже держать огнестрельное оружие в руках. Оба мужчины в камуфляже продолжают отбиваться от двух животных. Немецкая овчарка встает на дыбы, полностью перенеся вес на согнутые задние лапы, как будто ей так удобнее. Передние лапы скребут по груди мужчины, выискивая слабину, толкают его назад, отчего тот чуть не теряет равновесие. Охваченное бешенством животное усвоило урок: противника надо сначала повалить на землю. Даже умей Рамола стрелять, позиция неудобна, она боится ненароком попасть в одного из мужчин.

У нее за спиной перекликаются Джош и Луис. Рамола разворачивается и пробегает два шага. С другой стороны пикапа бесноватый юноша полуидет, полубежит — Рамола узнает жуткую надломленную походку, — однако он движется не навстречу Луису, а прочь от него. У Луиса на шее висят оба комплекта бутылок с водой. Еще по одной он держит в каждой руке, брызгая на зараженного. Джош с кровоточащим подбородком приотстал на пару шагов, нерешительно сжимает посох.

Зараженный кричит «нет!» плаксивым, отчаянным тоном затравленного ребенка. «Пожалуйста», — умоляет он, заикаясь, так что получается «пожал-ста». Юноша кашляет, давится, машет руками.

Луис с ругательствами и подначками опять плещет водой на юношу. Подросток быстро меняет опустевшую бутылку на полную, все дальше оттесняя больного от пикапа.

— Садитесь! Быстрее! — командует Луис и первым перелезает через задний борт. Из кузова он вновь брызгает водой в сторону зараженного, который уже отошел за пределы досягаемости. Джош движется медленно, как контуженный. Выпучив глаза, замирает с тыльной стороны пикапа и не обращает внимания на протянутую руку Луиса.

Зараженный остервенело вытирает лицо, словно пытается содрать прилипшую маску, пальцы склеились от крови, слюны и слизи. Протирая раз за разом руками нос и губы, он спокойным тоном повторяет:

— Я чую кровь.

Когда он роняет руки по бокам и впивается взглядом в Рамолу, сердце у нее проваливается в пятки. Чувствуя головокружение и тошноту от страха, она поднимает трясущееся ружье, прижимает приклад к правому плечу и пытается убедить себя сделать выстрел. Целясь пониже, в ноги, чтобы не застрелить насмерть, нажимает на спуск. Отдача не так сильна, как она опасалась, однако Рамола все равно отчаянно мажет. Пуля рвет зеленую изгородь перед желтым домом метрах в трех правее цели. Юноша бросается к ней. Лицо расползается в исступленной, блаженной улыбке фанатика-изувера.

Где-то с левой стороны, слишком близко, заливисто, с подвыванием лает, словно торжествуя победу, немецкая овчарка.

Джош выскакивает из-за пикапа и рубит по правому колену зараженного деревянным посохом. Колено подгибается. Нападающий останавливается, но не падает.