Кантата победивших смерть

На следующее после рождения Лили утро доктор Аволеси наконец-то ответила на сообщения. На заброшенную ферму прислали машину «Скорой помощи» под конвоем двух армейских джипов. Рамолу и Лили тщательно обследовали и отправили в больницу Норт-Аттлборо.

Первые полтора года после их спасения все дни напролет — одни тревожнее, досаднее и невероятнее других — Рамола продолжала ждать, что родители Натали или братья и сестры Пола потребуют забрать Лили к себе. Никто из них этого не сделал, а потому надиктованное Натали завещание вступило в силу. Даже после этого Рамола предполагала, что какой-нибудь орган власти скажет бескомпромиссное, окончательное «нет» и заберет Лили. Рамола никому никогда не признавалась, но ей отчаянно хотелось услышать это «нет».

В самом начале, послушно заполняя кипы бумаг и участвуя в бесчисленных собеседованиях и слушаниях, Рамола представляла себе, как, где и когда услышит «нет». Она ощущала смесь вины и облегчения, воображая, что окажется неспособной сдержать слово, при этом сможет мысленно сказать Натали и себе самой, что она «сделала все, что могла», что она «старалась».

Прошло десять лет. Рамола по-прежнему старается и делает все, что может.

Когда Рамола в одиночестве просыпается в своей спальне, посреди глухой ночи, в переходном пространстве, в котором человек одновременно существует и не существует, операция, которую она выполнила, проигрывается в уме с такой отчетливостью, как будто часть Рамолы навсегда осталась в том фермерском доме. Вероятно, правильнее было бы сказать, что операция стала частью ее самой, соединила все крылья и этажи дворца памяти воедино и будет соединять, пока не рухнет вся конструкция. С этой памятью уживаются воспоминания о том, кем Рамола была до памятного дня, перевернувшего ее жизнь. В такие ночи, случающиеся с различной периодичностью, Рамола иногда встает с кровати, брызгает холодной водой на лицо и упрямо закапывает то, что не желает упокоиться в могиле, либо бесцельно расхаживает, точно призрак, по коридорам и комнатам дома, где провела детство, дома, куда ни за что не собиралась возвращаться, либо остается в постели и позволяет себе зайти еще глубже в темные воды, отдаться памяти о потере подруги и о той, кем Рамола когда-то была, но уже никогда больше не будет.

Прошло десять лет. Рамола по-прежнему старается и делает все, что может.

Спальня Лили находится в переоборудованной мансарде. Девочка потихоньку закрывает дверь. Бабушка просит (ее просьбы — приказ), чтобы дверь всегда была открыта, когда Лили не спит.

Стены спальни облеплены плакатами бюро путешествий с городами и странами, в которых Лили никогда не бывала. Первый комплект подарила тетя. Говорят, плакаты висели в ее американской квартире. Вся коллекция теперь у Лили. А еще у нее есть глобус, в который она втыкает булавки. В Бостон воткнута зеленая, потому что она там была, хотя и не помнит. Красные обозначают города, в которые она хотела бы съездить вместе с тетей, среди них — Афины и Лос-Анджелес. Синие торчат из самых отдаленных точек (Острова Пасхи, Новая Зеландия, Антарктида), их она посетит сама, когда вырастет.

На незаправленной кровати, рядом с подушками терпеливо ждет старая плюшевая лиса.

Лили пересекает комнату бегом и тяжело плюхается на стул за деревянным рабочим столом, забыв об осторожности, с которой закрывала дверь. Нельзя же все время осторожничать.

Она выводит свой планшет из состояния сна и сует в уши наушники-капельки. Прикосновением пальцев открывает потоковый сервис и переходит в закрытый раздел, где хранятся недавно загруженные аудиофайлы.

В ушах до сих пор звучит замечание Роберта насчет чужого акцента. От одного воспоминания об этой подколке сводит скулы. С другой стороны, может быть, она не хочет говорить, как все. Может быть, это она реальная и есть.

Лили смотрит на список файлов и шепчет: «Ты меня взбесил», хотя в ее словах нет настоящей злости — лишь необъяснимая тоска и вопрос о том, что было раньше и чего уже никогда не будет.

Она открывает первый файл и нажимает кнопку воспроизведения в виде опрокинутого набок треугольника.

Выражения признательности

Спасибо Эрин Степлтон и доктору Джеффу Колодны за неоценимую помощь в исследованиях. В любых медицинских неточностях вините только меня, они допущены либо по ошибке, либо ради удобства. (Не судите строго.) Моя бесподобная сестра Эрин сделала для этой книги особенно много. Сначала я превратил ее жилище в дом ужаса в романе «Голова, полная призраков», теперь заставил вкалывать в новой повести. Простишь меня, Эрин?

Благодарю друзей и читателей первой копии — Лидию Гиттинс и Стивена Грэма Джонса. Особое спасибо Лидии за экскурсию по Саут-Шилдс, в замок Ньюкасла и, разумеется, за Кролика-Вампира. Кстати, она не стала смеяться, когда я высказал первый домысел: а что, если зомби родит здорового ребенка?

Я также обязан друзьям Наде Балкин и Джону Лэнгану за то, что слушали, советовали и помогали.