Кантата

Огромный иллюминатор открывал вид на Кольцо. Станция находилась на безопасном расстоянии от самого устройства, поэтому оно сейчас казалось маленьким, величиной с ладонь. Но я знал реальные размеры Кольца – оно было в разы больше Юпитера.

– Не правда ли, завораживает? – спросил у меня профессор Эйтерн.

Он был прав. Я не мог оторвать взгляд от маленькой точки сферы, связанной с двумя пересекающимися кольцами. То, о чём я только читал в научных журналах, теперь предстало перед моим взглядом.

Весь следующий день прошёл в предподготовительных испытаниях. Все системы должны были быть отлажены, мы не могли допустить хоть малейшей технической неисправности. Работами руководил лично профессор Эйтерн, он чётко и коротко отдавал команды. Его уверенность в собственных действиях передалась и мне. Я был убеждён, что проект пройдёт без единого сучка, и если ранее во мне и были капли сомнения, то сейчас они полностью исчезли.

И вот настал день запуска. Техники завершили последнюю проверку, и теперь за дело принимались учёные. Профессор Эйтерн выслушал все отчёты и дал команду: «Запустить проект «Источник».

С мест операторов послышались короткие комментарии действий. Всё шло по плану. Я увидел, как зажглись огни на кольцах. Ядро стало светиться, накаляясь изнутри. Вокруг него пространство космоса начало меняться: сначала появились искажения, как при жаре в воздухе, потом чёрная бездна начала менять свой цвет, переливаясь всеми цветами радуги. Это рвались наружу внешние слои пси-матрицы. Меня снова замутило. Чем ярче становились цвета, тем хуже мне становилось. Я старался держаться, но когда цвета стали смешиваться, приобретая ярко-огненный цвет, я потерял сознание.

Меня привёл в чувство наш штатный доктор. Я очнулся, когда он набирал в шприц какой-то жидкости. В носу стоял терпкий запах нашатыря. Двадцать второй век, а медицина всё ещё пользуется старыми проверенными методами. Ко мне подошёл профессор Эйтерн.

– С ним всё в порядке? – спросил он у доктора.

– Да, – ответил тот ему. – Подобные реакции на возмущения пси-матрицы есть у каждого третьего. Сейчас я сделаю небольшой укол, чтобы организм чувствовал себя бодрее, и будет как огурчик.

– Не надо мне никаких уколов, – сказал я, поднимаясь с пола. – Всё в порядке.

Доктор недоверчиво посмотрел на меня, затем, ворча «Ох уж эти учёные», убрал шприц в сумку. Я огляделся и увидел, что ещё несколько человек на станции сидели с заживляющим пластырем. Что ж, утешает, что не я один оказался в такой неприятной ситуации.

Профессор тут же схватил мою руку и стал трясти.

– Поздравляю, Питер! – воскликнул он. – Мы это сделали! Эксперимент проведён успешно!

Я улыбнулся ему в ответ и подошёл к иллюминатору, возле которого уже столпились все учёные. Раскалённый шар ярко светился в космосе. От кольца остались лишь небольшие обломки, которые не спалил выброс из пси-матрицы.

– Сколько ему понадобится времени, чтобы остыть? – спросил я.

– Миллионы лет, – ответил стоящий рядом со мной учёный, кажется, его звали Кристофер.

– Господа! – раздался над всеми нами голос Эйтерна. – Поздравляю вас с удачным завершением проекта! Поверьте, этот день войдёт в историю!

– Ура! – закричали мы все.

– Профессор, вокруг ядра фиксируются колебания пси-матрицы, – сказал один из операторов за пультом наблюдения.

– Остаточные явления, – ответил Эйтерн. – Продолжайте наблюдение. Докладывайте о всех изменениях.

Докладывать пришлось скоро.

– Это невероятно, – профессор был потрясён. Яркое красно-оранжевое ядро потемнело; его поверхность стала напоминать кисель.

– Как быстро происходит процесс? – спросил Эйтерн у оператора.

– За одиннадцать с половиной часов произошло резкое понижение температуры на несколько миллионов градусов, – ответил тот. – По нашим подсчётам, полностью поверхность охладится за 24 часа.

– Один день… – пробормотал профессор. – Это невозможно…

– Сэр, возле объекта наблюдаются сильные колебания пси-матрицы. Мы не можем точно измерить их по шкале, наши приборы просто выходят из строя.

– Продолжайте наблюдение, – ответил профессор, не сводя глаз с остывающей звезды.

Прогнозы оказались верными – твёрдая оболочка планеты была сформирована за один день. Но необычные явления на этом не закончились. Из тех данных, что мы смогли получить, стало ясно – на новой планете формируется атмосфера. На третий день профессор приказал отправить экспедицию. Поскольку возмущения в пси-матрице всё ещё были огромны, пришлось отправлять корабль на обычном двигателе, а не подпространственном. Потратив полтора дня, экспедиция вернулась с шокирующими результатами, привезя с собой не только пробы грунта и воздуха, но и насекомых. В моей голове это не укладывалось. По расчётам, должны были пройти миллионы лет эволюции, прежде чем на планете появится хотя бы одно живое существо. В нашем случае прошло четыре с половиной дня.

На пятый день меня вызвал к себе в каюту профессор Эйтерн.

– Присаживайтесь, Питер, – он указал на два стула, которые выезжали из пола по бокам стола. – Выпьете?

– Спасибо, я не пью, профессор, – ответил я.