Канцелярия Кощея

— Мой. Ты уж не серчай, Федор Васильевич, а зарежу я казначея.

— Потерпи, Калымдай, потерпи немного. Нужен он нам еще. Вот закончим дело и забирай его себе.

Калымдай помолчал, а потом протянул тоскливо:

— Мы с Бодуханом, не один пуд соли съели. Сам его выбирал, растил, учил всему, что сам знал и вот… Оплошал Бодухан, не разглядел пса этого поганого…

Михалыч, выбравшийся из шалаша, похлопал Калымдая по плечу:

— Эх, паря… Жизнь, что уж тут поделать. А за бойца твоего отомстим, уж не сумлевайся.

— Ладно, вечереет уже, — сказал я. — А задачка у нас еще есть одна. Лично батюшкой Кощеем дадена. При отделении милиции у бабы Яги в тереме кот черный обитает.

— Есть такой, — кивнул ротмистр. — Здоровая такая зверюга.

— Ага, он. И есть у Кощея подозрение, что этот котик запросто может быть одним из демонов ада, под кота маскирующийся. Надо нам доподлинно выяснить так это или нет. Дело это первостепенной важности. Есть идеи?

— Умыкнуть его надо, — предложил Михалыч, — а там ужо эти самые… хвост ему в тисках зажмём, сразу голубчик расколется!

— Не, — покачал головой Калымдай, — в тереме, да и во дворе постоянно кто-нибудь ошивается. Тихо не получится, а шуметь нам пока не стоит. Это вот если выманить кота куда-нибудь…

— Кошку симпатичную соседям подарить. Или валерьянкой за забором побрызгать. — Выдал вариант я, но тут же помотал головой: — Не, бред какой-то.

Мы замолчали в раздумье.

Из своего шалаша вышла Маша и томной походкой подошла к нам.

— Маша, как кота из милицейского отделения выкрасть?

— Могу облачком туманным обернуться и в терем проскользнуть.

— Не годится, — покачал головой Михалыч, — там бабка колдовская, небось сразу чужую магию почует.

— Да и вытаскивать кота как? Облачком?

— Могу дождаться, пока он по крыше гулять будет и подлететь, схватить и унести.

— Это разве что ночью, а днем обязательно заметит кто-нибудь. А кто его, скотину лохматую знает, будет он по ночам по крышам гулять? Эдак не одну ночь сторожить придется.

Маша пожала плечами:

— Ну не знаю тогда. Вечно мужчины всё усложняют.

Потеряв интерес к беседе, она шагнула в сторону.

— Ты куда?

— Променад вечерний сделаю. Для фигуры полезно.

Я махнул рукой, а она не спеша пошла между деревьев, часто останавливаясь, срывая листики или травинки и, растирая их в ладонях, с интересом принюхиваясь.

Мы снова замолчали.

Уже совсем стемнело, появились злющие комары, но Михалыч, достав из кожаного поясного кошеля какую-то баночку, мазнул мне запястья, ноги и лоб вонючей зеленой мазью и комары с обиженным писком умчались в поисках другого ужина.

— Ладно, — поднялся я на ноги, — уже баиньки пора, завтра с котом что-нибудь решим. Утро вечера мудренее.

Вдруг со стороны, куда ушла Маша, послышался мужской голос:

— Вай какая дэвушка! Зачэм одна ходишь? Пайдём са мной, будем кумыс пить, я тибя на дуде научу играть!

Михалыч хихикнул, я с любопытством стал вглядываться в полумрак, а Калымдай только покачал головой.

Я махнул рукой:

— Пошли, посмотрим, интересно же.

Маша стояла, разглядывая какой-то листочек, а рядом с ней, озабоченным кобелем, нарезал круги невысокий кривоногий шамахан. А недалеко от них уже собралась стайка ордынцев.

— Пайдём-пайдём, Маша-ханум, не пажалеешь! Я тибе что-то пакажу! — шамахан попытался обнять Машу за талию.

Только у Маши было своё видение развития событий.

Взяла она ордынца рукой за грудки, не выпуская листика из другой и подкинула его вверх. Не высоко, чуть выше верхушек деревьев. Ничего страшного, я сегодня и повыше летал и не возмущаюсь же. А шамахан почему-то завизжал, руками замахал и визжать не перестал даже когда, обламывая ветки, вниз полетел. Пересчитал он все ветки головой, приложился крепко о землю, полежал тихонько, а потом как вскочит и зайчиком таким серым между кустов шмыг! И только и видели его.

А Маша вальяжно так к оставшимся шамаханам поворачивается и клыками в лунном свете поблескивает:

— Еще кавалеры есть девушку по лесу погулять? Силь ву пле, мсье.

Желающих не было почему-то.

Распрощавшись с Калымдаем и посмеиваясь, мы с Михалычем вернулись в наш шалаш и я, кое-как устроившись на шкурах, довольно быстро заснул.

* * *

А снились мне мои ребята-геологи, сидевшие у костра в обнимку, почему-то с лохматым медведем, который доставал из-за спины пузатые бутылки с коньяком и передавал их ребятам по кругу. А потом прибежал скелет и, размахивая саблей, стал прыгать вокруг костра, отбивая на пиратский манер горлышки у бутылок.

А медведь вдруг подымается, подходит ко мне, хватает за плечи и давай трясти, рыча при этом:

— Господин генерал! Федор Васильевич, просыпайтесь!

— А?! Что?!

Я вскочил, еще толком не проснувшись:

— Сколько времени?

— Едва за полночь перевалило, господин генерал.

— Чего ж ты меня будишь? Что случилось?

— Пойдемте скорее, Федор Васильевич, из Лукошкино боец прибежал со спешным сообщением.

Прихватив проснувшегося от шума Михалыча, я вышел из шалаша.

Возле снова запаленного костерка, переминался с ноги на ногу запыхавшийся шамахан.

— Докладывай, — кивнул я ему.

— Мылыция са стрэльцами идут к дияку обыск дэлать, — выпалил он.

— Ночью?!

Шамахан закивал: