Канцелярская крыса (СИ)

Герти работал не покладая рук. Он вспоминал рецепты, что остались на страницах памяти, все те рецепты, где фигурировала рыба. Лосось на гриле с яблоком. Салат с пряной сельдью. Морской окунь под винным соусом. Он вспоминал все рыбные блюда, что потреблял бесчисленное количество раз в ресторанчиках и пабах. Филе пангасиуса. Карп с луком и орехами. Запеченная треска с креветками. Он вспоминал все поваренные книги, которые держал в руках, кляня себя за то, что слишком мало уделял времени их рыбным разделам. Каждый рецепт он, предварительно опробовав на кухне, детально записывал в специальный блокнот к вящему удовольствию Бойла.

Рыбные рулетики с горбушей.

Маринованная сельдь с рисом.

Сёмга, запеченная с овощами…

Но даже этого было мало. Требовалось больше рецептов. Куда больше. Герти знал, что Бойл не станет держать повара на кухне, когда тот запишет все, что знает сам. В Бойле не больше сострадания, чем в старой акуле. В тот момент, когда Герти станет бесполезен, выдоив память до дна, Бойл не станет делать ему расчет. Он просто перекусит его пополам. Это значило, что Герти может сохранить жизнь лишь до тех пор, пока способен творить новые блюда. И он творил.

Тушеная сайра в томатном соусе и гренками.

Рыбный плов.

Палтус в кляре с чесночным пюре.

К своему удивлению, Герти очень быстро и ловко научился готовить, хотя раньше совершенно не предполагал наличия у себя подобных способностей. В считанные секунды он мог разделать рыбу, вытащить кости и почистить чешую, не хуже, чем обслуга его любимого лондонского рыбного ресторанчика. Бойл расщедрился на новую плиту, и теперь та постоянно скворчала четырьмя адскими котлами, без устали заглатывая уголь. На сковородах что-то вечно жарилось, тушилось или подогревалось, отчего и без того душный воздух стал едким, как кислотные испарения, и сухим. Блюда, которые без устали делал Герти, давно не казались ему аппетитными. Он смотрел на них, как рабочий конвейера смотрит на безликие заготовки.

Запеченный минтай с картофелем.

Стейк из форели с рисовыми хлебцами.

Скумбрия со шпинатом.

Постепенно он стал заниматься и закупкой рыбы, хотя сперва это было делом Щуки. Рыбаки обычно приходили под утро. Грязные и хмурые, как и большая часть здешних клиентов, они тащили на спине истекающие соленой жижей свертки и равнодушно бросали их на заляпанный стол, обнажая нежные рыбьи потроха, истекающие розовым соком, и перламутр чешуи. Свой труд они ценили очень высоко и торговались отчаянно.

В море их ждали патрульные катера полиции, в порту было полно переодетых шпиков, а в бухтах острова констебли то и дело устраивали облавы. Ходили слухи о переодетых крысах из Канцелярии, норовивших обмануть рыбака и подвести его под виселицу. Неудивительно, что работа у рыбаков была тяжелой, нервной и опасной. А уж сколько рыбаков нашло вечный приют на океанском дне с расколотыми черепами, не поделив улова… Рыбаки рано старели и часто сами пристращались к рыбе. Правда, такие обычно по притонам не ходили, добывали себе сами.

Щука, слабо разбираясь в рыбе, горазд был брать что угодно, даже когда давали лежалое, с запашком, мясо. Но Герти очень быстро навел порядок среди поставщиков, действуя железной рукой. Он отказывался брать рыбу, если та была выловлена больше суток тому назад, придирчиво осматривал товар и норовил снизить цену за низкий вес или мелкие дефекты. Рыбаки ругались, но были вынуждены идти на уступки новому шеф-повару — весь Скрэпси знал, что за ним стоит Бойл. Очень быстро рыбаки научились его уважать. Имя Накера стало обрастать в кругах рыбаков и рыбоедов, зыбких и едва заметных, как круги, расходящиеся по водной глади, определенным авторитетом. Но Герти даже не задумывался об этом. Не было ни сил, ни желания. Он возвращался в свой кухонный ад и продолжал готовить.

Дорадо^[107] с зеленью и овощами.

Рагу с хеком.

Треску с грибами и луком.

Новая кухня не могла не сказаться на популярности притона. Теперь в редкие ночи внутри находилось свободное место, а дверь начинала скрипеть еще до сумерек. Посетители спешили заказать что-то из новых блюд и, хоть блюда эти стоили не в пример дороже, клиентуры с каждым днем делалось все больше и Герти едва удавалось удовлетворить возросший спрос.

Стряпню Герти оценили, кажется, все рыбоеды Нового Бангора. Даже поодиночке они производили неприятное впечатление, но когда притон наполнялся, Герти делалось совсем муторно. Весь зал был забит впавшими в прострацию людьми, пускающими слюнные пузыри и пялящимися в никуда. Это походило на огромную бочку, под завязку набитую осоловевшей от недостатка воды мелкой рыбешкой.