Канцелярская крыса (СИ)

— Бандой чумазых оборванцев? — мистер Беллигейл изменил собственному правилу, скосив на Герти удивленный глаз, благо локомобиль как раз катил по пустой улице, — Простите, я иногда забываю, что в вашей груди бьется удивительно бесстрашное сердце. Даже я не смог бы говорить об угольщиках с подобным презрением.

— Только не говорите, что они заставили и Канцелярию считаться с собой!

— Так и есть. Ваш референт прав, это очень плохие люди. И совершенно неподконтрольные. Они не боятся Канцелярию.

— Возможно ли это?

— К сожалению.

— Но почему?

— Они знают, что даже Канцелярия не может причинить им больше страданий, чем они и так испытывают.

Герти испытал потребность ударить изо всех сил ладонью по борту локомобиля. Остановило его только то, что подобное проявление эмоций было не к лицу служащему Канцелярии. Он заставил себя улыбнуться. И успел заметить, как стайкой прыскают с тротуара перепуганные его улыбкой дети.

«Скоро я стану выглядеть, как зловещий призрак, тень самого себя, — уныло подумал он, пряча улыбку, — Неудивительно, что люди шарахаются, когда видят меня в этом лакированном гробу на колесах. Локомобили Канцелярии, пожалуй, вызывают здесь те же эмоции, что и кладбищенские вороны, а уж люди, которые в них разъезжают…»

— Расскажите мне про угольщиков.

Этим он заслужил еще один удивленный взгляд второго заместителя.

— Зачем? Разве вам не приходилось с ними сталкиваться в разных уголках света? Едва ли угольщики Нового Бангора чем-то отличаются от своих собратьев по несчастью.

— У меня есть подозрение, что это именно так. Просто расскажите мне про них. Так, как если бы я вовсе ничего не знал.

— Используете какой-то новый прием?

— Вроде того, мистер Беллигейл. Возможно, ваши слова станут ключом, который отпирает один хитрый логический замок…

Прозвучало в меру загадочно и, видимо, вполне в духе таинственного полковника Уизерса. Поскольку мистер Беллигейл не выразил удивления или скепсиса.

— Расскажу, — сказал он, — Хоть и без особой охоты. Сами понимаете, у нас на острове это не самая излюбленная тема для разговоров. Честно говоря, многие и вовсе считают опасным поминать угольщиков. Мол, это притягивает их внимание. Ерунда, конечно.

— Начнем по порядку, — мягко, но настойчиво сказал Герти, — Откуда они появились?

Смешок мистера Беллигейла походил на скрежет жесткой металлической щетки по оружейному стволу.

— Этого никому не дано знать, полковник. Некоторые говорят, прибыли вместе с британскими поселенцами. Другие утверждают, что угольщики были и среди полли, задолго до того, как остров включили в Британскую Полинезию…

— Брехня, — не очень почтительно отозвался Муан с заднего сиденья, — У нас, конечно, всякие болезни бывали. Слоновья болезнь, сыпучая лихорадка… Но вот угольщиков на острове не было, пока бледнолицые не появились.

— Не будем разбираться в первопричине, — торопливо сказал Герти, — Так значит, среди угольщиков свирепствует болезнь?

Он успел малодушно порадоваться: дело приобретало зримые очертания. Про болезни угольщиков ему доводилось слышать и в Лондоне. Мельчайшая угольная пыль, неизбежно попадавшая в легкие рабочих, постоянно занятых обжигом, с годами оседала там, вызывая ужаснейшие расстройства дыхания и мучительную смерть. Герти даже вспомнил название из какого-то журнала. Антракоз, «шахтерская астма». Если все дело в этом…

— Собственно, болезнью это стали считать лишь с полвека назад, — сказал мистер Беллигейл, — Прежде, если не ошибаюсь, бытовало мнение, что это сродни проклятью. Особенно популярна эта теория была среди местных полли.

— Есть такое, — буркнул Муан, — Говорят, угольщиком становится тот, кто нарушал табу. Только, если хотите знать, очень уж эта кара жестокая.

— Насколько мне известно, королевские медики выявили возбудителя этой болезни, — продолжил мистер Беллигейл, — Но вот принцип его передачи до сегодняшнего дня остается тайной. Как проказа. К некоторым липнет, а некоторых обходит стороной.

— Болезнь, значит, — протянул Герти, пытаясь не отстать от мысли, — И каковы у нее симптомы?

В этот раз на него с удивлением взглянули оба спутника, и мистер Беллигейл и Муан.

— Симптомы очень просты, полковник, трудно спутать. Человек сгорает заживо.

— Ну конечно… Ужасный жар, лихорадка…

— Нет, — мистер Беллигейл улыбнулся одной стороной рта, отчего Герти ощутил противнейший зуд, точно сидел не на обтянутом кожей кресле, а на термитнике, полном голодных и злых насекомых, — Они и в самом деле сгорают. Кто за пару лет, те, говорят, легко отделались. Некоторые горят гораздо дольше. Десять лет, двадцать…

— Слышал я об одном угольщике, который дожил до пятидесяти, — Муан почесал пятерней свой подковообразный подбородок, — Говорят, он был похож на тлеющее бревно, которое вытащили из костра. Где он шел, оставалась дорожка из пепла. А если ступал на палас или ковер, то сразу можно было выкидывать. Даже на половицах подпалины оставлял, вот как…