Канцлер

– Проклятье… я действительно ничего не вижу. – Командир виновато покосился в мою сторону и ослабил хватку на штурвале. – И если уж ваше величество действительно так уверена… Но я буду рядом!

– Займите мое место, ваше благородие. – Я поднялся из кресла. – Ее величеству может понадобиться вторая пара рук.

В кабине было довольно тесно, так что мне пришлось чуть ли не прижаться к Хельге, пропуская ее к штурвалу. Она подмигнула, изобразила губами поцелуй – и через мгновение плюхнулась в кресло и взялась за рычаг руля высоты. Так уверенно, будто всю жизнь управляла не юркими одномоторными бипланами, а громадинами вроде «Ильи Муромца».

Моторы зарычали чуть громче, и машина принялась задирать нос. Корпус мелко затрясся, и на мгновение показалось, что тяги не хватит, что аэроплан сейчас завалится на хвост – и камнем рухнет вниз.

– Что вы делаете? – прошипел командир. – Машина не может выше!

– Может… Я чувствую.

Выражение лица Хельги из сосредоточенного понемногу становилось расслабленным и чуть ли не мечтательным. Я чувствовал исходившие от нее волны Дара: мягкие и осторожные, мерно катившиеся от сжимающих рычаги и штурвал пальцев сначала за приборную панель – а потом еще дальше, к тягам под полом к рулям и четырем моторам «Ильи Муромца». Хельга не пыталась укротить великана, а понемногу «приручала» – то ли уговорами, то ли лаской.

И машина отзывалась. Хельга не просто вела аэроплан, а словно срасталась с ним и чувствовала огромное тело из дерева, алюминия и стали, как свое собственное. Не прошло и минуты, как мы поднялись еще выше над тучами – и натужный рев моторов постепенно превратился в густое могучее рычание. Четыре машины перестали надрываться и задышали глубоко и мерно – в самый раз для марафонской дистанции, которую нам оставалось пройти. «Илья Муромец» больше не боролся со стихией, а улегся на воздух гигантскими крыльями – и поплыл мягко и обманчиков-неторопливо, хоть мы и не сбрасывали скорость, а наоборот – немного набрали.

– Восходящие потоки, – негромко пояснила Хельга. – Воздух здесь теплее – и лететь не так тяжело.

– Обороты на четверть меньше. Так, может, и до Трнавы топлива хватит.

В голосе командира послышалось уважение – хоть и пополам с завистью. Он и сам отлично управлялся с громадиной аэроплана и наверняка был лучшим в своем деле – раз уж дед доверил ему собственную жизнь. Но даже опытному авиатору оказалось далеко до таланта Одаренной. Хельга будто родилась за штурвалом – и я уже не сомневался, что она сможет доставить нас в Вену и сбросить точнехонько на Хофбург.

Но кое-что другое меня все-таки интересовало.

– Что тебе здесь нужно, фрайин? – Я склонился над креслом Хельги и осторожно опустил ладони ей на плечи. – Зачем этот… маскарад? Опять собираешься геройствовать?

– Как и ты, Горчаков, – весело отозвалась Хельга. – Неужели ты не можешь поверить, что я здесь для того, чтобы ты не разбился в этом громадном корыте?

– Могу. – Я на всякий случай огляделся по сторонам и чуть тише добавил: – Но не буду.

И в кабине, и уж тем более в салоне «Ильи Муромца» было тесно – однако все же не настолько, чтобы нас услышали. Да и шума моторов наверняка хватало заткнуть даже самые любопытные уши.

Впрочем, мы летели драться не на жизнь, а на смерть – так что вряд ли хоть кого-то рядом интересовали чужие беседы.

– Тебя не обманешь. – Хельга слегка повернула голову в мою сторону – так, чтобы не упускать из виду штурвал и приборы. – Я хочу оказаться поближе к Вене, когда вы доберетесь до канцлера. Если хотя бы треть друзей отца выступят на моей стороне – мне хватит суток, чтобы навести порядок.

– Думаешь обойтись без русских панцеров и французских солдат? – усмехнулся я. – Смело.

– И обойдусь, если со мной будешь ты! – Единственный обращенный ко мне глаз Хельги сверкнул голубым льдом. – Одно слово князя Горчакова сейчас стоит немногим меньше целой армии – и даже Георг с Павлом не станут спорить, если ты потребуешь…

– Оружие Рейха? – догадался я. – Хочешь, чтобы я раздобыл для тебя игрушку Каприви?

– Для нас, Горчаков. – Хельга оторвала одну руку от штурвала и коснулась моих пальцев. – Мы вместе обеспечим союз наших стран – и я лишь хочу, чтобы это был союз равных. Через несколько месяцев у Павла будет сильнейшая в Европе армия. Георг получит Бельгию, а Жозеф – Лотарингию и Эльзас… Оставь мне хотя бы оружие – и клянусь, я никогда не поверну его против России!

– Клятвы порой забывают. Если не сами отцы и матери – то их дети. – Я чуть сильнее стиснул пальцы на изящных плечах под кожаной курткой. – Неужели ты думаешь, что я предам своего императора?

– Я думаю, что ты заслуживаешь большего, чем всю жизнь быть мальчиком на побегушках у Павла! – прошипела Хельга. – А я дам тебе то, о чем не может мечтать даже первый из князей – титул короля и венгерскую корону!

Пожалуй, стоило почаще слушать деда: старик в очередной раз предвидел все куда лучше меня самого.

– Даже не знаю, что возмущает меня больше, – задумчиво проговорил я. – То, что ты решила меня можно купить – или что предложила так мало.