Канцлер (Дилогия)

Вадим Ильич Мальцев, уже старший следователь прокуратуры, провёл день и ночь, когда «началось» очень плохо. Лично его беда не затронула, только у двух сотрудников прокуратуры внезапно помутился разум. К одному пришли мертвецы, к другому, которого звали Иван, явились черти. Черти явились к сотруднику, который был не дурак заложить за воротник. Теперь они требовали продолжения пьяного мероприятия, но предупреждали, чтобы сотрудник не покупал палёную водку, а то даже чертям от неё плохо и жутко голова болит. Чертей набилось полный кабинет, причём все галдели, заявляли претензии в полный голос, ну как тут поработаешь. Но сотрудник Иван крепился, даже на выезды отправлялся в компании чертей. Правда, они больше мешали, чем помогали. Зато было весело, особенно когда черти комментировали события. Исключительно хорошо у компании получалось петь песни. Иван старательно подпевал чертям матерные частушки и даже куплеты песен. Особенно душевно у компании выходили песни на стихи Владимира Высоцкого:

У меня запой от одиночества -
По ночам я слышу голоса…
Слышу — вдруг зовут меня по отчеству, -
Глянул — черт, — вот это чудеса!
Черт мне корчил рожи и моргал,
А я ему тихонечко сказал:
«Я, брат, коньяком напился вот уж как!
Ну, ты, наверно, пьешь денатурат…
Слушай, черт-чертяка-чертик-чертушка,
Сядь со мной — я очень буду рад…
Да неужели, черт возьми, ты трус?!
Слезь с плеча, а то перекрещусь!»

Когда на звуки разудалых песен в кабинет вошла Екатерина, подруга нашего Мальцева, то Иван, заметив её, переключился на частушки:

Вот попутал бес нечистый,
В полнолуние меня -
Разлюбила прокурора,
Полюбила упыря.

Сам прокурор изволил послушать репертуар Ивана, после чего вынес вердикт: «Пусть идёт домой».

А вот с тем прокурорским, к которому пришли мертвецы, с тем было плохо. На работу он не пошёл. В контору позвонила его жена. Вся в слезах доложила, что благоверный строит дома из мебели баррикады. Плохо, что у него есть охотничье ружьё. Пришлось спасать коллегу от самого себя с помощью ребят из ОМОНа.

Потом всё не по-детски закрутилось. Мальцев и другие сотрудники постоянно выезжали на тяжёлые и особо тяжёлые случаи. А случаев становилось всё больше и больше. Улучив момент, Мальцев по экстренной связи, обратился к своим кураторам: как быть дальше и что делать? Ему спокойно поставили задачу: выжить в течение 5–7 суток и нарабатывать материал на свой авторитет в прокуратуре, а материала пообещали гору.

— Вот ведь экспериментаторы, — зло подумал Мальцев про своих кураторов. — Хорошо хоть события будут происходить локально и закончатся за неделю.

Ночевать, выбившимся из сил работникам прокуратуры, приходилось в здании своего учреждения, прямо на рабочих местах. Выходные отменились, зато объявилось казарменное положение. Мальцев раньше думал, что уже многое повидал, как человеческое горе, так и человеческую грязь. Но такого, он не мог себе и представить. Особенно его потрясло, когда прокурорские наткнулись на самое настоящее гнездо людоедов. Эти люди, а вернее нелюди, вдруг решили, что раз началось, то надо начинать есть людей. Взяв в лапы топоры, они, практически не таясь, начали выходить на охоту на прохожих. Процесс был поставлен на поток. Когда оперативная группа ворвалась в их логово, то плохо было даже видавшим виды сотрудникам. Насмотревшись на кучу расчленённых тел, сотрудники даже не подумали арестовывать людоедов, а просто пристрелили их всех, и старых и малых. После этого случая Мальцев стал по другому относиться к протоколу применения оружия. Он решил, что теперь он будет сначала стрелять, а потом как-нибудь отпишется. Ну, или пусть всемогущие кураторы помогают. А оружие пришлось применять ещё много раз. Вот как прикажете остановить обезумевшего организма, потерявшего человеческий облик, который прёт на тебя с окровавленным топором. Или, что делать с человеком, который только что поджёг дом, а теперь деловито, готовит новую бутылку с коктейлем Молотова. Так же перестали церемониться с разбойниками. Романтиков с большой дороги расстреливали без суда и следствия, достаточно было самого факта содеянного ими.

Глава 4

В перерыве между работой на прослушивающей аппаратуре, я решил проверить, а как там Руни. Что, собственно, она сочинила по моему заданию по изучению местной субкультуре. Оказалось, выполняя моё распоряжение, постаралась она на славу. Подошла к изучению местного сленга серьёзно. Теперь её смело можно помещать в тюрьму, там она сойдёт за своего среди местных обитателей.

— Руни, можешь докладывать по заданной теме, — распорядился я.

Руни важно кивнула: