Канцлер (Гардемарины, вперед - 3)

"Ох, хитришь, старик,- подумал Никита.- Что не получилось у тебя ничего, в это я охотно верю. Но чтоб только в мыслях держал и все такое прочее... Я на вашего брата художника насмотрелся. Народ ушлый, возраст для вас не помеха". Он хотел сказать, что если девица чиста, то большой беды для нее не будет. Подержат и выпустят. Вопрос только в том, сколько ее продержат... но не сказал. Не хотелось вслух обсуждать чистоту Анны.

- Чем я могу помочь?

- О, князь, вы знаете, что такое быть немцем в России! Farbe halten!

Фраза эта уже стала расхожей и означала: молчи, когда унижают. Никита понимающе кивнул.

- Зачем сидит здесь этот солдат? Как долго он будет здесь сидеть? продолжал взывать Мюллер.

- Очевидно, до особого распоряжения. Тюрьма вам не грозит.

Мюллер быстро закивал.

- О, ваше сиятельство, никогда не поймешь, что у русских на уме. Помогите мне уехать из России. Это трудно! Это страшная волокита, особенно если нет поручителя. Я должен трижды,- его пальцы подтвердили эту цифру,дать объявление в "Санкт-Петербургских Ведомостях" о своем отъезде, дабы имеющие на меня долги могли явиться по указанному адресу. Только после этого я могу хлопотать о паспорте.

- А как же Анна?

- Я возьму ее с собой,- быстро сказал Мюллер.- Если удастся. А если нет... Такова судьба. Мой девиз: "в опасности успей скрыться!"

"Да ты еще и трус, приятель!"- обиделся за Анну Никита.

- Но чтобы оправдать свой девиз,- бодро продолжал художник,- я должен хлопотать, вы не поверите, князь... в трех местах: в Коллегии иностранных дел, в Адмиралтействе и в полиции. Я должен заплатить городу пошлину за три года! Отчего русские так любят цифру три? Я разорен, разорен! - и Мюллер заплакал навзрыд.

"Старый сатир! Счастье, что ты не успел совратить невинную девицу. Тебе бы об этом плакать!" - злоба так и душила Никиту. Но он знал, об этом можно думать, но нельзя говорить вслух. Мюллер и впрямь достоин жалости. Всем известно, как тяжело иностранцам уезжать из России. Он и сам не раз видел, как ходили по улицам гонцы от городской управы и под барабанный бой оповещали списки иностранцев, желающих оставить Петербург. А ну как задолжал в зеленной лавке или при покупке дров?

- Что делать с тобой, мы еще придумаем,- строго сказал Никита.Когда увели Анну?

- Вчера вечером.

- Ее не обижали?

- Как же не обижали, если обозвали "девкой"? Но она держала себя как леди. Ни одной слезинки! Только и бросила: "Поберегите мои вещи". А у нее вещей-то - одна шляпная коробка с бельем.

"Девушке надо помочь..." - с этой мыслью Никита оставил дом Мюллера. В коляске на глаза попалась наполовину опорожненная бутылка с квасом. Странно, жажда его уже не мучила. Его мучил другой вопрос:

к кому обратиться за помощью? Конечно, он сразу подумал о Корсаке. И тут же отбросил эту мысль. У Алешки нет таких связей. Вот если бы здесь был Белов, он наверняка бы дал толковый совет. Уж наверное, Анна не первая, кто попал в подобную ситуацию. И тут он ударил себя по лбу. Как он не подумал об этом сразу? Иван Иванович Шувалов - вот кто сможет ему помочь. Правда, он фаворит, а Никита взял себе за правило ни о чем никогда не просить приближенных императрицы. Но он ведь не за. себя попросит. Он хочет заступиться за оклеветанную невинность! Шувалов-младший - добрейший человек. Он может убедить высокий суд в том, - что Анна невиновна.

И Оленев велел кучеру поворотить коляску к апартаментам Шувалова.

Камергер Шувалов

Новый дом Ивана Ивановича Шувалова находился на углу Невской перспективы и Садовой улицы. Государыня посетила этот дом и нашла его прелестным. Великая княгиня Екатерина, желая угодить, добавила, что хозяин вложил в постройку весь свой вкус. Однако в своем кругу Екатерина дала волю языку: "Чего-чего, а вкуса у Ивана Ивановича никогда не было. Снаружи этот особняк похож на манжетки из алансонского кружева, весь в резьбе и завитушках, а что делается внутри, я и не говорю! Там каждая завитушка вопит: "Мой хозяин богат!" Фрейлины и статс-дамы молодого двора тут же подхватили остроту. Ах, как им хотелось самим переступить порог этого дома! "Вы слышали, кабинет в нем отделан чинарой и был покрыт до самого потолка лаком... Но хозяину не понравился цвет, и он велел покрыть дерево безвкусной резьбой. Хи-хи-хи... резьбу потом посеребрили... а картины на стенах все больше копии..."