Канцлер. Книга третья

Обычно эта компания свои действия планировала вчетвером. Так считалось. Плюрализм мнений был полный, но не поощрялся. Это был классический дурдом. В двух телах уместились четыре личности, которым приходилось как-то уживаться друг с другом. Главным, естественно, был Лёня Праведник. Далее, по иерархической лестнице, шёл Митрич в образе Миши. Самому Мише слова не давали, а наоборот, гнобили его личность как могли. А Мишина личность даже пыталась, что-нибудь умное вякнуть. Он уже смирился с ситуацией, и теперь хотел быть чем-нибудь полезным для общества. Но его здорово не слушали, а затыкали пирожными и пирожками. Откармливают что ли, думал Миша. Последним в иерархии шёл студент Витя. Витю вообще не слушали, да он и сам как-то не стремился проявлять себя. Кормят, поят, купают, да и ладно. Так что Витино сознание здорово не выпендривалось, а существовало тихо и мирно. Так как видики теперь Высший разум запретил, то Вите приходилось довольствоваться только созерцанием творившегося безобразия, которое делалось его же Витиными руками. Витя заметил, что тело Миши не может подойти к торговцам и купить товар бесплатно, этим даром обладало только его тело. Как оказалось, его тело очень прожорливое. Жрёт и жрёт, а высший разум постоянно приговаривает, что ему надо вкусно питаться. Да куда ещё вкуснее, красная и даже черная икра не выводится, а некоторых сортов колбас и сыров Витя даже и не знал. Только сейчас попробовал. Бывало, Высший разум заглядывал в рестораны: там он опять наедался до изумления за счёт заведения. Наряжали Витино тело тоже в самых лучших магазинах, почему-то всегда бесплатно. Такая жизнь начинала Вите нравиться, немного его смущала судьба его обучения, дело то к сессии подошло. Однако, как оказалось, Высший разум ситуацию контролировал. Да ещё как. Что сказалось на заполнении Витиной зачётки соответствующими зачётами. Лихо так высший разум мог уговорить даже самых несговорчивых преподавателей, что бы те поставили ему зачёт. Остались экзамены, но Витя был уверен, что Высший разум сдаст и их, в этом семестре даже к папе не надо будет обращаться за срочной помощью. Предстояло закрыть такие страшные предметы как Эпидемиология, Онкология, Клиническая фармакология, Судебная медицина и некоторые другие. Витя даже не все и помнил, которые надо сдавать.

Витино сознание начало замечать, что сокурсники стали к нему как-то по-другому относиться. Если хорошую одежду на Вите они относили на счёт богатого папочки, то внезапное превращение серого и туповатого Витю в передовика получения зачётов, вызывало любопытство у окружающих. Что это с ним, думали сокурсники и сокурсницы, может, съел наш придурашный Чаплыгин что-нибудь, или в лесу, что-то большое сдохло. Как-то странно: шесть лет учился еле-еле, а под занавес вдруг за ум взялся.

Профессор по клинической фармакологии, большой специалист в своей области и большой любитель латыни, Игорь Юрьевич Ковалевский был уже старый и не любил студентов. Восьмой десяток лет уже пошёл профессору, но он пока ещё не встретился с товарищем Альцгеймером, но брюзжал уже как старый дед, выживший из ума. Студенты перестали нравиться Ковалевскому с 1984 года. Именно тот год профессор считал переломным в интеллекте молодого поколения. До восемьдесят четвёртого студенты ещё хоть как-то учились, а потом студент пошёл нехороший.

— Не тот студент пошёл, не тот, — качал головой профессор, разговаривая с другими профессорами, — Куда умные подевались? Вот раньше, по пол группы хорошо училось, а теперь, дай Бог, один на всю группу. Деградация, батенька, идёт деградация. Вымираем-с.

Ещё он бурчал, что сейчас студент думает только о видиках, о ночных барах, о пиве, но не думают о клинической фармакологии. Куда мир катится! Студентки тоже хороши: соревнуются со студентами, кто тупее. Сегодня как раз случился экзамен, и профессор уже заранее накручивал себя против нерадивых студентов и примкнувшим к ним бестолковым студенткам. Да и не осталось уже на этом потоке практически мужиков, одни девки. Половина законченные блондинки. Такой врачихе профессор не доверил бы даже клизму ему поставить. В этой группе, в которой он сегодня собирался принимать экзамен, было целых три мужика. Тьфу, профессор аж расстроился, вспомнив о них. Да какие это мужики, прости господи, без слёз не взглянешь на этих мужиков. Один Чаплыгин чего стоит. Ага, врач будущий. Такому врачу только кузнечиков лечить, даже лягушек ему нельзя доверять, а ему людей доверят, вконец расстроился профессор.