Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

– Не переживай. Найдем тебе и жилье, и стол. Насчет этого не беспокойся. Пойдем!

Минут через десять мы вошли в четырехэтажный дом с высокой острой черепичной крышей. Пожилая служанка, бормоча что-то под нос, провела меня в комнату, где стояли четыре топчана, и, указав на один из них, молча вышла. Минут через двадцать она вернулась и жестами велела идти за ней.

В небольшой комнате, по всей видимости столовой, за длинным деревянным столом сидели четверо – мой новый друг Шварц и трое крепких мужчин. Шварц повернулся к ним и представил меня:

– Господа, этот храбрый джентльмен сумел бежать из русского плена, оторваться от погони и добраться до Ревеля. Я полагаю, что такой человек может скоро нам пригодиться.

* * *

21 марта (2 апреля) 1801 года. Рейд Копенгагена. Борт 74-пушечного корабля Его Величества «Элефант».

Вице-адмирал Горацио Нельсон

Этот ужасный день я запомню на всю мою оставшуюся жизнь. Признаюсь – были даже моменты, когда я считал, что сражение проиграно. Датчане дрались отчаянно, как спартанцы царя Леонида в Фермопилах. Но хвала Богу, я все же победил!

Как я и планировал, вчера, в час пополудни, эскадра, имея в авангарде фрегат «Амазон», вошла в Голландский фарватер и к вечеру стала на якорь у южной оконечности банки Миддель-Грунд. До датских кораблей оставалось всего две мили. Здесь мы и стали ждать попутного ветра, чтобы с его помощью войти в Королевский фарватер.

Всю ночь я не сомкнул глаз, умоляя Всевышнего, чтобы он изменил направление ветра, заставив его дуть в паруса моих боевых кораблей. И Господь, который, как известно, всегда помогал британскому флоту, к утру переменил ветер, и он задул в нужном нам направлении. В 9:30 утра я приказал поднять якоря. Вознеся хвалу Богу, мы направились навстречу своей судьбе.

Датские корабли, выстроившись в линию длиной полторы мили и прикрываемые фортом «Трекронор», открыли по нам огонь. Мы же должны были двигаться вдоль их строя, останавливаясь напротив заранее определенного планом сражения вражеского корабля, вставать на якорь и открывать ответный огонь. Фрегаты же образовали авангард и арьергард нашей боевой линии.

Первым следовал 74-пушечный корабль «Эдгар». Двигавшийся вслед за ним 64-пушечный «Агамемнон», неудачно совершая маневр, сел на мель. Его место занял 64-пушечный «Полифем». Следующим шел 50-пушечный «Изис». Пятый корабль в строю, 74-пушечная «Беллона», из-за невежества лоцмана взял слишком далеко вправо, огибая Миддель-Граунд, и выскочила на мель примерно в 450 ярдах от конца датской линии. 74-пушечный «Россель», следуя за ним, также сел на мель, и его бушприт навис почти над ютом «Беллоны». Оба корабля, хотя и смогли во время боя использовать свои пушки, но не очень эффективно – корабли были в пределах досягаемости артиллерии датчан. К тому же пушки «Беллоны» были порядком изношенными, и некоторые из них разорвались, разметав и переранив артиллерийские расчеты.

К счастью, я успел понять всю опасность случившегося и приказал следовавшим за мной кораблям взять правее. Войдя в Королевский пролив, «Элефант» встал на якорь на расстоянии кабельтова от датского корабля «Даннеброг», на котором держал флаг коммодор Фишер. Место выбывших из строя и севших на мель кораблей заняли фрегаты. Чуть позже старина Паркер направил мне на помощь три корабля, за что я был ему весьма благодарен.

Бой кипел уже по всей боевой линии. Бомбардирские суда, согласно плану занявшие отведенные им места, стали метать бомбы в гавань Копенгагена и на сам город. Эскадра Паркера, которая должна была начать фланговый обстрел форта «Трекронор», так и не смогла справиться с ветром и течением и вынуждена была встать на якорь так далеко от датских батарей, что фактически не участвовала в сражении.

Датчане дрались яростно и не думали сдаваться. Хотя на их флагмане «Даннеброге» и начался пожар, но он продолжал вести огонь, хотя и не с такой интенсивностью, как в начале боя. На некоторых датских кораблях замолкали пушки – похоже, обслуживающие их матросы были убиты или ранены. Но через какое-то время пушки снова начинали стрелять. Потом мы узнали, что с берега на шлюпках прибывали новые артиллеристы, которые занимали места у орудий вместо погибших товарищей. Жертвами коварных датчан становились мои морские пехотинцы, которые направлялись к прекратившим огонь кораблям, чтобы захватить их как призы. Подпустив поближе шлюпки с морской пехотой и королевскими моряками, датчане расстреливали их в упор ядрами и картечью.