Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед!

– Друг мой, – сказал он, – вы, наверное, не знаете, что с недавних пор Россия и Франция стали союзниками. Русские разгромили британскую эскадру адмирала Нельсона, а пленных лаймиз, как баранов, прогнали по главной улице своей столицы. Теперь же настало время намять бока англичанам и здесь, в Средиземном море. Нам предложили объединить русские и французские эскадры и сообща изгнать британцев с Мальты и из Неаполя. Да и в Гибралтаре они явно засиделись. Во всяком случае, если мы пожелаем захватить Скалу[195], то мы сможем рассчитывать на помощь испанцев. Капитан Сорокин, который вместе со мной решил возглавить прорыв французских кораблей из Александрии, оказался здесь не случайно. Он хорошо знает здешние воды, знаком с британскими и турецкими морскими офицерами. В случае удачного прорыва наши корабли направятся прямиком на Корфу. Там они смогут пройти ремонт, получить из Франции нужное им имущество и заменить тех моряков из своих экипажей, кто не готов продолжить войну с проклятыми британцами.

– А если англичане попробуют напасть на Корфу? – спросил я. – Не станут ли находящиеся там русские и французские корабли для них легкой добычей?

– Пусть только попробуют, – усмехнулся русский с труднопроизносимой для меня фамилией. – Думаю, что мы сможем повторить то, что произошло в Ревеле. Тем более что второго Нельсона у них нет и, скорее всего, уже не будет.

– Что ж, я выполню то, что мне приказано Первым консулом и министром, – согласился я. – К вечеру я соберу здесь командиров кораблей, находящихся в гавани Александрии. Вы сможете с ними побеседовать и узнать, насколько они готовы к выполнению боевого приказа. А пока я предлагаю вам немного отдохнуть и поесть с дороги…

* * *

19 июля 1801 года. Лондон, Тауэр.

Чарльз Джон Кэри, девятый виконт Фолклендский

Я третий час сидел в приемной лорда Хоксбери, чтобы ему гореть в аду. Еще бы, я был не просто агентом, на счету которого было огромное множество успешных операций, но и человеком с древней родословной. Его же дед был всего лишь полковник Дженкинсон, его отца сделали сначала бароном Хоксбери, а потом – каких-то пять лет назад – графом Ливерпульским, этот титул и он рано или поздно унаследует. Да, граф лучше, чем виконт – но только если он настоящий граф, а не выскочка, вроде мсье Журдена[196]. Поэтому для меня он – Дженкинсон, какими бы придуманными титулами он ни рядился.

Впрочем, подобное отношение ко мне я почувствовал еще тогда, когда сэр Чарльз Стюарт – еще один человек без титула – сопровождал меня в Англию. На все мои вопросы он отвечал односложно, отказался даже обедать и ужинать в моей компании, а когда мы вернулись в Англию, меня встретил человек Дженкинсона и сообщил мне, что моя задача – оставаться в моем доме в Мэйфэйре и никуда не отлучаться – меня хочет, видите ли, видеть сам «лорд Хоксбери». Меня никто не охранял, и вполне возможно, что они надеялись на то, что я уеду из Лондона, но я не дал им подобной сатисфакции.

А сегодня с утра, когда я даже еще не встал, за мной пришла закрытая карета. Я попросил дать мне возможность хотя бы одеться и умыться, но меня заставили сесть в эту колымагу, повезли к Дженкинсону – и начали мариновать меня в этой воняющей плесенью комнате с необыкновенно неудобными стульями. Каким-то образом я даже задремал.

– Виконт, – слово было произнесено издевательски, – вас ожидает лорд Хоксбери.

Должен сказать, что сей «лорд» мне хотя бы предложил сесть, после чего началась экзекуция.

– Виконт, вы понимаете, что из-за вас мы потеряли генерала Кадудаля, на которого возлагали большие надежды?

– Это произошло абсолютно случайно, и от такого никто не застрахован.

– А как вы объясните тот факт, что в последнее время подобные «случаи» происходят только с вами, виконт?

Я хотел было возразить, что неудачи были не только у меня, но понял, что это бесполезно – виновного уже назначили. Но, подумав, я осторожно сказал:

– Дженкинсон, подумай. В каждом из этих «случаев» так или иначе участвовал О’Нил.

– Во-первых, не во всех, – нахмурился тот, возможно от того, что я назвал его по его совсем не дворянской настоящей фамилии. – Не забывайте, что в Петербурге О’Нила не было, но первый ваш серьезный промах произошел именно там.

– То было просто случайностью. Зато потом он участвовал во всех наших серьезных неудачах.

– И он спас вас от плена и позора, а может, и от смерти целых два раза. Не так ли?

– Может, он работает на русских и у него были на то некие причины.

– Вы понимаете, что облыжно обвиняете вашего спасителя? Виконт, – он подчеркнул это слово, – это недостойно дворянина.

Я хотел было возмутиться, но вовремя сообразил, что это бесполезно.

– Да, но… Даже в истории с Кадудалем торчат уши О’Нила. Ведь именно он, через какого-то своего знакомого контрабандиста, договорился о том, что нас доставят в Норден. А там, словно из-под земли, появились проклятые пруссаки, которые меня и повязали.