Канцтовары Цубаки

Под наши разговоры Панти отошла к раковине и принялась отмывать под краном миски, ложки и все остальное, что успело изваляться в муке. Похоже, решила оставить нас с Кюпи-тян наедине.

— А твоя мама где, Кюпи-тян? — спросила уже я.

— Моя улетела в рай, — чуть помолчав, ответила малявочка. — А когда слишком грустно, можно делать вот так… Вз-зык!

Закрыв глаза, она скрестила руки на груди и резко, изо всех сил сжала себя в объятиях.

— Вз-зык! — повторила она, не открывая глаз. — Поппо-тян, давай вместе!

Я послушно скрестила руки на груди вслед за ней и точно так же стиснула себя в объятиях.

— Вз-з-зык!!

Моя мать и забеременела, и родила меня, когда ей еще не было и двадцати.

Об этом мне рассказала по секрету тетушка Сусико.

Подозреваю, мать с Наставницей вечно ссорились как кошка с собакой. Как еще объяснить, почему во всем доме ни одной материной фотографии не сохранилось?

Сама же я о ее существовании не ведала с рождения. Тот факт, что ее нет, казался мне совершенно естественным. А потому и желания увидеться с ней не возникало. Ну а если она все же где-нибудь есть — кто знает, может, когда-нибудь и свидимся?

— Ну все, хватит! — пищит малявочка. — Можно больше не взыкать. Ну как, Поппо-тян? Больше не грустно?

Под щебетание Кюпи-тян я медленно открыла глаза и вдруг почувствовала, как ее крошечные пальчики гладят меня по голове. Так же нежно, как, наверное, все матери гладят своих детей.

Из оставшегося теста Панти решила напечь блинов. А к ним хорошо бы бекон и сметану. Взявшись за руки, мы с Кюпи-тян отправились в ближайший супермаркет.

Дошагав до Камакура-гу, мы сели в автобус и, не доезжая до станции одну остановку, вышли у огромного супермаркета.

Уже стоя у полок с продуктами, я спросила у Кюпи-тян, чего ей хочется. Она ответила, что ничего.

— Пойдем скорее обратно! — потребовала она и, снова схватив меня за руку, потянула к выходу из магазина. Спохватившись, я едва успела найти бекон и сметану.

Расплатившись, мы вышли на улицу. По счастью, обратный автобус подошел в ту же минуту.

Воздух Камакуры становился с каждым днем все теплее, и на улочках появлялось все больше туристов.

Пока мы ходили, хлеб в корзинке поднялся, увеличившись, наверное, раза в три.

— А когда оно спит — оно храпит или сопит? — спросила Кюпи-тян.

— Гугукает, — очень серезно ответила ей Панти. — Как сова… Когда вы ушли — знаешь, как загугукало!

Если дотронуться до теста пальцем, можно почувствовать его тепло, похожее на тепло чьей-то кожи. Чтобы оно настоялось, Панти накрыла его сверху влажным полотенцем.

— Спи крепче! — прошептала я тесту. — Приятных снов!

Пока подходит тесто, Панти принялась печь блины, а мы с Кюпи-тян разложили уже по мисочкам сметану. Тут по кухне вдруг разнесся жизнерадостный голос госпожи Барбары:

— Доброе утро…

— Добра-утра! — первой прокричала в ответ Кюпи-тян.

Малявочка с моей соседкой видели друг друга впервые. Вторая, впрочем, старается на первую не глядеть.

— О… Кого я слышу? — картинно удивилась госпожа Барбара. — У кого это здесь такой милый голосок?

И лишь только после этого заметила Кюпи-тян.

— Пока все идет по плану, мэм! — отрапортовала я госпоже Барбаре. — В настоящую минуту пекутся блины!

— Погода хорошая! — радостно махнула рукою Панти. — Вечеринка будет супер!

— Помочь вам чем-нибудь? — спросила госпожа Барбара.

— Ну что вы, отдыхайте! Просто доверьтесь нам!

— Ну, тогда как задумано… — выдохнула она. — Стартуем ровно в двенадцать!

— Да, мэм! — козырнула я. — Не извольте волноваться, мэм!

И только тут поняла, что наш диалог с большим интересом слушает Кюпи-тян.

— Что ли, твоя соседка? — прошептала малявочка мне на ухо.

— Она самая, — кивнула я. — Лучшая в мире соседка. Зовут ее госпожа Барбара. Обязательно вас познакомлю!

Если госпожа Барбара — самая старшая из моих подруг, то Кюпи-тян — уж точно самая юная.

Мы сверили время. До начала сакура-шоу осталось всего два часа.

Подошедшее тесто увеличилось до предела и уже подрагивало в ожидании, когда же его наконец поставят в печь.

Уже к половине двенадцатого народу пришло немало.

Пока я перетаскивала через заборчик хлеб, сметану и бекон, в толпе гостей появился Барон. И тут же захватил инициативу. Принес подушки, разложил их все на полу деревянной веранды. С Бароном мы не встречались со дня нашего похода к Семи Богам.

Собралось человек пятнадцать, а то и двадцать. Все были жителями Камакуры и сразу нашли друг с другом общий язык. С кем ни разговоришься, обязательно найдется общий знакомый. Такова Камакура.

Я наконец присела на подушку. Кто-то из мужчин тут же предложил мне белого вина.

Госпожа Барбара угощала малявочку горячим лимонадом. А сакуры в ее садике были и правда великолепны. Прихлебывая лимонад, Кюпи-тян с очень серьезным видом поглаживала темный шершавый ствол.

— Сколько ей уже лет? — вдруг спросила она у госпожи Барбары.

— Мой папа посадил это дерево в день, когда я родилась, — объяснила старшая подруга. — Поэтому лет ей столько же, сколько и мне.

Улыбнувшись, она как будто сама превратилась в сакуру — та же грация, та же тяга к жизни и тот же покой на душе у всех, кто оказывается рядом с нею.