Капеллан дьявола

Пытались ли мы проверять китайский ментол? Это было чрезвычайно сложно, особенно потому, что на первое отправленное нами письмо пришел ответ на безупречном китайском английском: «Этот продукт не содержит кошера»… В Китай лишь недавно стали пускать специалистов по кашруту. С ментолом, должно быть, все в порядке, но в этом нельзя быть абсолютно уверенным, пока туда не съездишь.

Эти специалисты открыли горячую телефонную линию, где учитывают все срочные сигналы тревоги о подозрениях по поводу шоколадок или рыбьего жира. Раввин вздыхает о том, что вдохновляемая «зелеными» тенденция отказываться от искусственных красителей и ароматизаторов «отравляет жизнь тем, кто отделяет кошерное от некошерного, потому что приходится отслеживать происхождение всего этого». Когда интервьюер спрашивает его, зачем он занимается этим очевидно бессмысленным делом, тот ясно дает понять, что весь его смысл как раз в том, что в нем нет никакого смысла:

Смысл здесь на все сто процентов в том, что законы кашрута — это божественные предписания, которым не дается обоснований. Очень просто не убивать людей. Очень просто. Лишь немного сложнее не красть, потому что время от времени бывает такое искушение. Так что это не великие доказательства того, что я верю в Бога или выполняю Его волю. Но если Он велит мне не пить за обедом кофе с молоком, когда я ем свой мясной фарш с горошком, вот это уже испытание. Единственное основание, почему я это делаю, это потому, что мне так велено. Это действительно трудно.

Хелена Кронин подсказала мне идею, что здесь можно провести аналогию с теорией гандикапа Амоца Захави, касающейся полового отбора и эволюции сигналов[161]. Теория Захави долго была не в моде и даже высмеивалась, но недавно ее искусно реабилитировал Алан Графен[162], и теперь специалисты по эволюционной биологии принимают ее всерьез. Захави предполагает, что павлины, например, выработали в ходе эволюции свои обременительные хвосты смехотворно заметной (для хищников) окраски именно потому, что они обременительны и опасны, чем и впечатляют самок. Павлин как бы говорит: «Посмотрите, какой я, должно быть, сильный и приспособленный, раз я могу позволить себе таскаться с этим нелепым хвостом».

Чтобы избежать превратного понимания того образного языка, которым Захави любит излагать свои мысли, я должен добавить, что здесь без оговорок подразумевается принятая у биологов персонификация бессознательного действия естественного отбора. Графен перевел этот аргумент на язык ортодоксально дарвинистской математической модели, и эта модель работает. Здесь ничего не утверждается о преднамеренности или осознанности действий самцов и самок павлина. Они могут быть сколь угодно непроизвольными или сколь угодно преднамеренными. Более того, теория Захави имеет достаточно обобщенный характер, чтобы не требовать дарвинистской основы. Принцип Захави может с успехом использовать цветок, «рекламирующий» свой нектар «скептически настроенной» пчеле. Но его может с таким же успехом использовать и продавец, стремящийся произвести впечатление на покупателя.