Каперский патент

— Могут возникнуть обстоятельства… вы можете остаться в городе еще на неделю?

— Конечно же, могу. Меня можно найти в «Блейкс». Но, в любом случае, мы встретимся в клубе Королевского общества за обедом в четверг, перед моим докладом. Я приведу с собой мистера Мартина.

— Буду счастлив познакомиться с ним.

Знакомство оказалось приятным для обеих сторон. Стивен усадил Мартина между собой и сэром Джозефом, и двое общались беспрестанно, пока не начались тосты. Мартин, как он признался, не уделял должного внимания жесткокрылым, но, так уж случилось, узнал многое о повадках, пусть и не о формах, южноамериканских семейств, наблюдая их вблизи на родной земле. Жуки, особенно светящиеся, вместе с планами Блейна по их новой классификации на истинно научных принципах, составили единственную тему их разговора.

На последовавшем собрании Общества Стивен зачитал свой доклад по остеологии ныряющих птиц, как обычно тихо пробормотав его. Когда выступление закончилось, и те члены Общества, которые могли и услышать, и понять Мэтьюрина, поздравили его, Блейн проводил Стивена во двор и отведя чуть в сторону, поинтересовался самочувствием Падина.

— Совершенно дрянное дело. — ответил Стивен. — Благодарю Господа, что сам не попытался. Зуб пришлось сломать и по одному выдергивать куски нерва. Он перенес операцию лучше, чем даже я бы сам, но боль все равно очень сильная. Я уменьшаю её как могу спиртовой настойкой опиума. Конечно, он демонстрирует значительную силу духа.

— Он свои семь гиней окупил, бедняга. — И дальше Блейн продолжил совершенно другим тоном: — Кстати о моряках, не повредит, если наш друг будет готов отправиться в короткое плавание почти без предупреждения.

— Написать ему срочным письмом?

— Если сможете сделать письмо ни к чему не обязывающим. Все может оказаться лишь ложными предположениями, ерундой. Но обидно оказаться неподготовленным, если в итоге все обернется правдой.

Эшгроу никто и никогда не счел бы приемлемым жилищем — коттедж стоял внизу холодного, сырого северного склона на бедной болотистой земле. Единственная узкая дорога к нему шла по низине — глубокая грязь большую часть года, а после сильного дождя вообще не проехать. Но с вершины склона, из обсерватории, можно увидеть Портсмут, Спитхед, остров Уайт, Ла-Манш и оживленное судоходство. Более того, во времена приливов удачи Джек Обри заложил внушительные лесопосадки и более чем вдвое увеличил дом.

Скудные заросли кустарников прошлых лет в основном превратились в молодой лес. И хотя сам коттедж не мог соперничать с величественной конюшней, с ее двойным каретным сараем и рядами денников, в нем все же было несколько очень комфортных комнат. В одной из них, обычно предназначенной для завтрака, Джек Обри и София с удовольствием допивали еще один кофейник.

Хотя уже несколько лет прошло с тех пор, как сэр Джозеф видел Софию в Бате, она все еще оставалась одной из прелестнейших его знакомых. Несмотря на то, что жизнь с трудным, неистовым и чрезмерно темпераментным, не обладающим ни малейшей деловой хваткой, годами отсутствующим дома мужем, рискующим жизнью и здоровьем в далеких морях, и рождение троих детей взяли свое, несмотря на то, что суд и позорный столб лишили ее румянца на щеках, исключительная красота ее лица, глаз и волос осталась неизменной. А интенсивная умственная и духовная активность по поддержанию дома в порядке в отсутствие мужа и переговоры с иногда беспринципными дельцами стерли последние остатки вялости или беспомощности.

Последние вешние воды богатства, вернувшие дом к жизни (сложно представить, но совсем недавно эта теплая, светлая, веселая, обжитая комната стояла, как и многие другие, запертой и укутанной в саваны чехлов от пыли), заодно сотворили чудеса и с ее кожей: цвет лица стал как у юной девушки.

В то же время, София Обри дурочкой не была. Хотя она знала, что ничто помимо поражения в этой бесконечной войне и банкротства страны не должно создать им снова существенных материальных затруднений, но знала она и то, что Джек никогда не будет по-настоящему счастлив, пока его не восстановят в списке флота.

Внешне он радовался возможности проводить время с ней и с детьми. Конечно же, освобождение от тревог и практически неизбежной судебной тяжбы сыграло свою роль. Но она точно знала, что его вкус к жизни во много раз ослабел по сравнению с былыми временами. Один из многих примеров — в конюшнях держали лишь двух невзрачных рабочих лошадей, и Джек не собирался охотиться. Ко многим аспектам своей жизни он относился так, будто его избили.

Они практически не принимали гостей и едва ли наносили визиты. Частично потому, что большинство его старых соплавателей ушли в море, но главным образом потому, что Джек отказывался от всех приглашений, за исключением поступавших от людей, которым он был особенно обязан или которые безошибочно продемонстрировали свою дружбу во время суда.