Капетинги. История династии (987–1328)

Очень многих отшельников, упомянутых до сих пор (по меньшей мере тех, источники информации о которых достаточно ясны), изобразили разочарованными в монашеской жизни, в которой они начали жизненный путь. То есть они вошли в некое противоречие с представлениями григорианской духовности, для которой монастырская модель сохраняла весь свой престиж, тогда как они идеал возвращения к апостольским истокам собирались воплощать в миру. Следствием этого были одновременно маргинальное положение отшельников в глазах церковных властей и привлекательность, какую они тем самым приобретали в глазах благочестивых верующих. На первый взгляд, случай Роберта Молемского (1028–1111) совсем другой. Ведь это был неудовлетворенный монах, который, не найдя монастыря, отвечавшего его взглядам, сам создал такой с нуля.

Тем не менее аналогии между цистерцианским орденом в его исходном состоянии и движениями того времени, оттесненными позже на второй план успехами нового ордена, стоит отметить. В начале была группа отшельников, жившая в Колланском лесу, на границах Шампани и Бургундии. Ничего особо оригинального: через несколько лет Бруно Кельнский удалился в место, находившееся недалеко оттуда!

В самом деле, более двадцати лет Роберт искал свой путь, сменив несколько бургундских монастырей, где все признавали его достоинства, коль скоро он обычно возглавлял эти монастыри. Ему было сорок шесть лет, когда он с разрешения папы ушел со своего поста аббата монастыря Сен-Мишель в Тоннере. С несколькими учениками он удалился в лесную «пустынь». Поселившись в шалашах, Роберт и его спутники вознамерились вернуться к изначальной бенедиктинской суровости жизни: полная изоляция, строгие посты, молчание и искупительный труд.

Когда рост численности учеников вынудил его создать в 1075 г. в Молеме общину, популярность нового заведения стала, как всегда, побуждать почитателей приносить ему в дар земли и церкви. Роберт еще раз бежал и на несколько лет (три или пять?) удалился от мира. Но папы часто напоминали монахам-бенедиктинцам, что те обязаны сохранять существующий порядок, и Урбан II велел аббату Молема вернуться в свою общину. Это было поражением: аскетические требования Роберта стали уже неприемлемыми для части его монахов, вернувшихся к образу жизни клюнийского типа. Роберт откололся от общины вместе с теми из монахов, кто разделял его ригористический идеал, — с такими, как приор Альберих и Стефан Хардинг, английский монах, который, возвращаясь из Италии, остановился в Молеме. В марте 1098 г. они поселились в Сито, южней Дижона, на болотистой земле, которую подарил им виконт Бона. Но монахи Молема снова расценили уход Роберта как дезертирство и добились от легата Гуго де Ди его возвращения в июне 1099 г. в качестве их главы. В результате новый монастырь возглавил Альберих. Под его эгидой, а потом под эгидой сменившего его Стефана Хардинга суровость и бедность дошли до такой степени, что приток новых монахов иссяк и Сито стал хиреть.

Вновь расцвести обители позволило появление новичков рыцарского происхождения. Приняв в 1112 г. Бернарда де Фонтена, явившегося во главе трех десятков знатных молодых людей из его рода, Стефан Хардинг смог даже основать первые филиалы Сито. С этих филиалов начался подъем цистерцианского ордена в XII в., к которому мы вернемся позже.

Паломничества

Глубину христианской веры у простых верующих мирян историкам сложней замерить за отсутствием источников. Величие «Господа», Seigneur (которому молились на коленях, соединив ладони, в позе вассала), объясняет, почему к Нему чаще всего предпочитали обращаться через посредство Его святых. Реликвии (в отношении которых Рауль Глабер утверждает, что многие были обнаружены после тысячного года, «словно ждали момента некоего славного воскрешения») были одновременно залогом физического присутствия святых на этом свете и гарантией их заступничества перед Богом на том свете. В соответствии с логикой «дар — встречный дар», чтобы материализовать эту связь между верующими и сверхъестественным миром, первые делали благочестивые дарения — источник доходов для духовенства. И для выражения веры они предпочитали формы, требовавшие больше физических усилий: посты, воздержание и прежде всего паломничества, самый заметный аспект средневекового благочестия.

Мотивы паломничества

В самом деле паломничество, не требуя слов, выражало во всей глубине положение христианина — временного гостя на этой земле, идущего к Небу. Термин peregrinus по-латыни означает «чужой», «иноземный», покинувший свою страну (точно так же как слово «еврей» означает «прохожий», «эмигрант»). Сюжеты странствия Авраама и исхода Израиля в Землю Обетованную наложили глубокий отпечаток на монашескую духовность. Действительно, в раннем Средневековье слово peregrinatio сначала относилось к призванию монахов, а еще в большей степени отшельников, жить повсюду как чужеземцы. Такой разрыв с миром часто предполагал изгнание в смысле аскезы, что не исключало миссионерских забот.