Капище

Он медленно, нехотя поднимает голову, смотрит в глаза. Взгляд как у затравленного, но не сломленного зверя. Это опасно, очень опасно.

— Руки на стол! — снова командую я.

Он подчиняется.

— В глаза смотреть! Что думал, если ты помогал уничтожать документы учета в КГБ Чечни, так и все? Ты уничтожил лишь статистику, и не более того. А все, что ты писал про своих друзей, осталось. «Рукописи не горят»! — процитировал я классика.

— Откуда вы взялись? — он напряжен, но еще не сломлен.

— Из п... на лыжах! — парировал я. — Хочу напомнить тебе, как ты устранил своих конкурентов по наркобизнесу Ахметова и Гаджиева. Помнишь, как они тебя пренебрежительно называли «полукровкой» и не подпускали к большому куску, использовали как «шестерку» на посылках. Кстати, они были лидерами нарождающегося чеченского движения за выход из состава России. Помнишь, как их в девяностом арестовали, и именно благодаря твоей информации. Взяли на наркоте. С поличным. Упрятали на много лет. И за это тебе тоже наше огромное «мерси». Помнишь это, Эмиров? Помнишь?!

— Да...

Все, он мой!

По теории, да и на практике, если «клиент» подряд сказал пять раз «да», то значит, он твой! Три раза — это обязательно, а два — контрольные. В данном случае «пережимать» не надо. Можно «сорвать резьбу». Теперь переходим к закреплению контакта.

— Сейчас ты напишешь очередное сообщение — про Исмаилова! Что ты мне глазки строишь? Думаешь, нам ничего не известно про три КАМАЗа, которые ты загнал духам во время войны? — я сделал ударение на слове «нам». — Только с учетом твоих прежних заслуг тебя не трогали, «законсервировали», оставили в «спящем» режиме. Неужели ты такой наивный, и полагаешь, что Организация оставит тебя в покое? После всего того, что ты сделал для Конторы, а Контора для тебя? Другого за такие бы шалости с оружием порвали бы, как Тузик тряпку. Или просто «слили» информацию армейским разведчикам. Знаешь, что бы они с тобой сделали? В глаза смотри, — последнюю фразу я сказал уже без «нажима».

— Что вы хотите? — все, «клиент поплыл».

— Нет, «Сопка», так дело не пойдет. Ты неправильно сформулировал вопрос. Не что Организация хочет, а что ты хочешь? Жить хочешь? — я спрашивал, шипел прямо в лицо, глядя в глаза, между нашими носами было не больше сантиметра.

Конечно, я рисковал, его могучие ручищи могли навечно сомкнутся на моей шее. Андрей же недаром суетился с фотоаппаратом, он страховал меня, готовый прийти на помощь. Вот Андрей напрягся.

— Хочу! — после секундной паузы, ответ звучит искренне.

— Пиши! — я пододвинул ему свой «журналистский» блокнот и ручку. — Про Исмаилова пиши. Только подробненько, очень подробненько, как ты писал про своих друзей-наркобаронов, освободителей чеченской нации от русских оккупантов.

«Сопка» начал писать, смахивая пот со лба. Потеет, волнуется, во время разговора он лишь побледнел, но ни капли пота не было. А тут вспотел. Это и хорошо и плохо. Хорошо, потому что проникся мыслью о том, что «попал». Плохо, потому что сейчас он, может, соображает, как выйти, выкрутится. Вот он кинул искоса быстрый, тяжелый взгляд в сторону Андрея, который стоял, готовый броситься на Эмирова, затем «Сопка» посмотрел на меня.

Я сидел напротив, курил, пуская струйки дыма в потолок.

— Если что-нибудь «выкинешь», какой-нибудь фортель, то больше никто не придет с разговорами. И умирать будешь долго и мучительно. Правда, не знаю, от рук своих «друзей» или от армейских. Так что пиши. Все как в старые времена.

— Дай сигарету! — хрипло попросил агент.

— Не помню, чтобы ты курил, — я напрягся, это могла быть ловушка.

— Завязал давно, да разве с вами бросишь! — уже без злобы, но все равно надо быть начеку.

— На, — я бросил через стол сигареты и зажигалку.

— Спасибо, гражданин начальник! — в голосе ирония.

— Не юродствуй — пиши.

— Пишу, пишу, — пробормотал он, закуривая.

Потом минут двадцать мы сидели молча. Эмиров писал. Я пил остывший кофе. Андрей как тренированный бультерьер стоял у агента за спиной, готовый пресечь любую попытку к сопротивлению. Археолог хренов.

Агент и я курили одну сигарету за другой, скоро кончится пачка. Наконец Эмиров откинулся в кресле. Пододвинул мне блокнот.

— Ручку отдай и подержи руки на столе, — бросил я Мустафе, беря блокнот.

— Боишься, начальник? — голос насмешлив.

— Остерегаюсь. Ты давно не работал с органами, может, кое-что и успел позабыть.

— Про вас забудешь! — сожаление в голосе.

— Но ты ведь получал удовлетворение от работы? Как моральное, так и материальное. Ведь так? — я начал читать.

— Получал, — агент вздохнул.

— Так и не жалей! В тайне содеянное, тайно судимо будет. А сейчас помолчи и не мешай мне, заодно не дергайся, посиди спокойненько, руки на столе подержи.

Агент не забыл, как писать сообщения. С упоминанием всех подробностей, свидетелей, соучастников Эмиров описал деяния Исмаилова.