Капитали$т. Часть 1. 1987

Валерий Александрович пришел ровно в шесть, как и было назначено, причем пришел с помощником, груженным сумками. Выглядел Валерий Александрович весьма по-джентльменски — был моложав и приятен на лицо, судя по осанке — явно занимался спортом, роскошный светлый костюм сидел на нем великолепно, и вообще — он больше был похож на кинозвезду, чем на торгового начальника. Валерий Александрович принадлежал к мощному номенклатурному клану — его тесть был директором крупной автобазы, теща — заместителем директора завода, а жена формально занимала какую-то мелкую должность в общепитовском тресте, но по слухам — занималась делами за гранью закона — валюта, золото, камешки и прочее прекрасное.

На праздник народу собралось порядочно — человек двадцать. Все ответственные работники были, как водится, с супругами, кроме милицейского полковника Николая Николаевича, супруга которого подхватила грипп. Я вежливо раскланивался со всеми гостями, которые — все как один! — удивлялись тому, как я вырос и спрашивали — куда я собираюсь поступать. Я, потупив глаза, говорил истинную правду — что еще думаю.

— Ох, Алексей! Плюнул бы ты на это дело — институты, факультеты! Шел бы сразу в армию. А после армии — к нам! Нам такие орлы нужны — ну просто позарез! Мы вот университетов не кончали. У нас университеты были такие, что… — толстенький добродушный на вид коротышка в сером костюме-тройке и с явными признаками алкоголизма на лице не стал рассказывать, что там у него были за университеты, потрепал меня по плечу и отправился к столу. Как я выяснил впоследствии, добродушный коротышка оказался представителем госбезопасности и давним, чуть ли ни школьным, приятелем отца.

Что качается праздничного нашего стола, то по меркам времени, из которого я прибыл это был вполне обычный стол. Но для конца восьмидесятых стол был, конечно, шикарен. Копчености, балыки, два (!) вида сыра, бутылки с молдавским коньяком «Белый аист», грузинская «Хванчкара», советское шампанское — все от щедрот начальника всея торговли. Котлеты по-киевски, мясо по-французски, салаты — это великолепие привезли из «Софии» — самого большого и популярного нашего ресторана. Оттуда же прибыл и громадный пражский торт. Любители экзотики могли побаловать себя бананами, целая связка которых желтела на блюде, и даже фантастическим совершенно ананасом.

Гости приходили с цветами и подарками, которые меня, признаться, совершенно разочаровали. Какие-то безвкусные сувениры в антураже соцреализма и книги. Впрочем, по всей видимости, скромность подношений была регламентирована внутренней номенклатурной этикой.

Официально праздник начался, когда прибыл непосредственный начальник моего папеньки — первый секретарь горкома партии Григорий Степанович Бубенцов с супругой, естественно. Он торжественно вручил папеньке бронзовую статуэтку молотобойца, обнял сначала маменьку, а затем папеньку и, исполнив все полагающиеся формальности, чинно двинулся к столу. Производил Григорий Степанович впечатление человека в высшей степени солидного и представительного. Он был высок, полноват, одет в очень приличный, определенно на заказ сшитый, костюм, говорил мало, но веско, поздоровался за руку только с кгбшником и милиционером, а остальным гостям досталось лишь официальное «Здравствуйте, товарищи!». В общем, товарищ Бубенцов стал для меня олицетворением сферического в вакууме начальника.

Праздник начался. Меня, конечно, отправили в свою комнату, потому что неприлично молодому человеку сидеть за столом, где пьют спиртное. Эх, знали бы мои родители о том, как весело их сын провел вчерашние вечер и ночь…

Глава 11

Мне, конечно, было очень интересно узнать — о чем и как общаются в непринужденной обстановке сильные мира сего, так что я не стал закрываться в своей комнате, как это сделал бы любой нормальный подросток, а затаился в коридоре, откуда было все довольно неплохо слышно.

В начале все было очень чинно, прилично и почти официально. Звучали тосты за супругов, которые вместе уже столько лет — отдельно за каждого и за обоих сразу, за семью вообще, которая — крепкий тыл, за дальнейшие свершения на семейном фронте и тому подобное. Разговоры начальники вели самые обычные, застольные, в основном одаривали комплиментами виновников торжества.

Где-то после пятого тоста языки у гостей развязались. Так, товарищ Бубенцов сообщил, заговорщицки понизив голос (мне приходилось вслушиваться!), что у Ивана Ивановича — неприятности. И что большой вопрос — усидит ли Иван Иванович.

Иван Иванович Сысоев был первым секретарем обкома, фактически — полноправным хозяином области. Я читал о нем в местных газетах, еще будучи Антоном Ерофеевым, и вспомнил, что его действительно сняли примерно в это время, вот только за что — вспомнить не мог. В девяностые годы Иван Иванович попытался «сходить в политику» — то ли в мэры, то ли в депутаты, но ничего у него не вышло, успешно конкурировать с молодыми и голодными претендентами он, похоже, уже не мог.