Капитали$т. Часть 2. 1988

Папенька молча развязал папку, вытянул наугад какую-то бумагу и бегло пробежал ее.

– Да… – сказал он после некоторой паузы. – Алексей передал мне, что вы хотите дать законный ход этим материалам. Это так?

Евгений Михайлович развел руками.

– Законный или еще какой, – сказал он вкрадчиво, – нам важно, чтобы наш общий знакомый перестал занимать то положение, которое занимает сейчас. Мы не требуем крови Валеры Герца. Если он уйдет по собственному желанию, то на здоровье, как говорится.

– Почему же вы сами его об этом не попросите? – спросил папенька. – Например, продемонстрировав ему что-нибудь из этого… – он кивнул на папку.

– Где уж, куда уж… – притворно вздохнул Евгений Михайлович. – Если бы мы что-то такое попробовали бы, то, уверяю вас, Валера Герц попробовал бы сделать так, чтобы у нас ничего не вышло. А человек это очень нечистоплотный и в методах неразборчив…

– Я думаю, – сказал папенька, глядя в пол, – что вы преувеличиваете возможную опасность. Впрочем, это не имеет значения. Я могу твердо пообещать вам, что эти материалы будут использованы. Естественно, результат я вам гарантировать не могу. Вы меня понимаете?

– Вполне понимаю, – отозвался Евгений Михайлович. – У нас, дорогой Владимир Иванович, других вариантов нет. Если и вы не сможете, то… ну что же… – Евгений Михайлович развел руками.

– Я полагаю, что мы друг друга поняли, – сказал папенька.

Евгений Михайлович поспешил откланяться и покинул видеозал.

– Завтра с утра жду вас в нашем клубе, – сказал он мне шепотом, прощаясь. Я кивнул – буду.

– Мда… – сказал папенька и вытер носовым платком вспотевший лоб. – Вот, значит, какие дела…Ладно, Алексей. Пойду я. Дома увидимся.

Судьба всесильного Валерия Александровича Герцина была решена этим же вечером. Папенька сделал несколько звонков и домой к нам в течение получаса нагрянули городской прокурор, начальник городской милиции, неизвестный мне человек из обкома и собственной персоной Валерий Александрович Герцин.

Джентльмены собрались в папенькином кабинете, пили кофе и изучали полученные материалы.

– Что же ты, Валера, жадный такой? – удивлялся городской прокурор. – Ну право, куда столько? И доллары… Бежать, что ли, собрался за границу? Или думаешь, что американцы нас завоюют?

– В общем, тут каждая бумажка – уголовное дело, – резюмировал Николай Николаевич, начальник городской милиции. – А по совокупности… я даже говорить не хочу.

– Стенка! – отрезал прокурор. – По совокупности светит стенка. И не та, что у тебя в мебельном, Валера. Другая.

– Ты понимаешь, как всех подставил? – мрачно говорил обкомовец. – Ты скажи спасибо Владимиру Ивановичу, что он не стал горячку пороть, а собрал нас всех, чтобы по-товарищески посоветоваться. Если бы он чуть иначе поступил, то Леня бы уже на тебя ордер выписывал. Так, Леня?

– Еще бы не так! – согласился прокурор. – И с удовольствием бы выписал. Крыса ты, Валера. Жадный и глупый. Может и правда закрыть тебя? Посидишь на баланде, подумаешь над своим поведением.

– Ну как же, товарищи, – лепетал Герцин. – Я же всегда все по первой просьбе… Никому ни в чем отказа…Как же…

– Ты, Валера, про эти крохи лучше не вспоминай, – сказал прокурор раздраженно. – Ты лучше нас не зли.

– Ты же понимаешь, что если туда попадешь, то… – многозначительно сказал Николай Николаевич. – В камерах душно, накурено, а у тебя же астма, вроде?

– Астма… – выдавил Герцин.

– Ну вот, – сказал Николай Николаевич, – можно просто заснуть и не проснуться.

– Что же ты, мать твою, – злобно говорил обкомовец, – за болван такой? Что вы за люди?! Третий ты на моей памяти, все начинаете хапать, как в последний день. А на тебя виды были, Валера, серьезные виды. Всех подвел! Столько лет воруете, концы прятать в воду не научились! Но это все лирика. Что делать будем, товарищи?

– А что делать, – пожал плечами прокурор, – о материалах минимум несколько человек знают, кроме нас. Так что, сжечь в камине мы это все, конечно, можем. Но это бессмысленно. Всплывет снова и неизвестно с какой стороны. Так что, решение одно – по собственному. И я считаю, больше мы ничего сделать не можем. Это предел.

– По собственному… – сказал Николай Николаевич.

– Согласен, – подтвердил обкомовец. – Завтра чтобы к восьми ноль-ноль был у нас. С заявлением.

Потом наступила небольшая пауза, шуршали бумагами и чего-то шептали.

– Вот это внесешь Лене, – сказал обкомовец. – Штраф. Тоже завтра, Леня пришлет человека, передашь. И благодари бога, что легко отделался.

– Вместо стенки – легкий штраф и переход на другую работу, – сказал прокурор. – Это ж как подарок!

– Считай, второй раз родился, – подтвердил Николай Николаевич. – У тебя там кооперативы, вроде бы? Вот и иди в частную лавочку, самое место. А самое лучшее, Валера, закрыть тебе все дела и уезжать. Сложно тебе теперь будет здесь работать. Сам же понимаешь?

– Хорошо, что в чужие руки не попало, – еще раз сказал обкомовец. – Владимир Иванович, вам благодарность от нас всех, сами понимаете. Я доложу Ивану Ивановичу об обстоятельствах дела.

– Как же иначе? – сказал папенька. – Одно же дело делаем.