Капитали$т. Часть 2. 1988

– Все верно говорит, – сказал назидательно Евгений Михайлович. – Работать непросто. Купить, привезти, сохранить, сделать, продать… И вроде бы как все можно, но куда не кинься – ничего нельзя. Правил нету. А без правил – как жить? Товар не оплатили, товар не поставили – мне гоняться за таким негодяем по всему Союзу на старости лет? Или в суд подавать, в наш, народный?

Вопросы эти были риторическими, а мне принесли великолепную отбивную, которой я и занялся, проигнорировав тираду Евгения Михайловича. Вообще, как-то мне не очень понравилось в кафе «Уют». Была в этом собрании состоятельных людей какая-то нарочитость, что-то театральное, ненастоящее. Интуиция подсказывала мне, что настоящее начнется чуть позже, и интуиция меня не подвела. Посетители кафе еще немного поговорили на общие темы, выпили, закусили и засобирались по делам. Засобирался было и я, но Евгений Михайлович громким шепотом попросил меня задержаться, если это не очень затруднит. Не затруднит, чего уж там. Ему что-то определенно было нужно, и мне было интересно выяснить – что именно.

Когда все разошлись, Евгений Михайлович пригласил меня, так сказать, за кулисы – в подсобку. В подсобке, к удивлению моему, было даже уютнее, чем в зале – два удобных кресла, какой-то старинный журнальный столик и две чашки дымящегося кофе на нем.

– У меня к вам небольшое дело, молодой человек, – очень серьезно сказал Евгений Михайлович. – Небольшое, но важное.

– Слушаю вас внимательно, – сказал я.

– Устройте мне встречу с вашим отцом, – сказал Евгений Михайлович и выжидающе посмотрел на меня. – Сможете?

Я задумался немного, а потом сказал:

– Хотелось бы немного больше контекста, Евгений Михайлович.

Он пожал плечами.

– Какой контекст? Мне нужно всего минут десять времени. И чтобы ваш отец меня выслушал. Все, более ничего. За эту услугу я буду очень благодарен. Очень.

– Послушайте, Евгений Михайлович, – развел руками я, – на встречу втемную отец не согласится, это точно. Сначала я должен буду хотя бы в общих чертах ему рассказать, о чем пойдет речь.

Я, впрочем, вовсе не был уверен, что папенька согласится встретиться с бывшим цеховиком, слишком уж из разных миров они были.

– Так что же, вы хотите, чтобы карты на стол? – прищурился на меня Евгений Михайлович.

– Я ж не говорю – весь расклад покажите. Я говорю – хотя бы в общих чертах, чтобы было понятно, о чем речь идет.

Евгений Михайлович задумался.

– Ну хорошо, – сказал он. – Тогда слушайте. Есть такой человек – Валерий Александрович Герцин. Слышали, возможно?

– Слышал, – подтвердил я.

– И этот человек… как бы это сказать покорректнее… очень некрасиво себя ведет в последнее время. Люди недовольны.

Я кивнул, изображая понимание.

– Все сгреб под себя, все схемы людям поломал, – Евгений Михайлович тяжело вздохнул. – Я его с детства знаю, и отца его, покойного Сашу Герца хорошо знал, светлый человек был и мудрый. А вот сын не в него пошел, совсем не в него.

– И? – прервал лирическое отступление я.

– Говорю суть, – сказал Евгений Михайлович. – Свою должность он использует для того, чтобы осложнить людям жизнь. Людям это не нравится, жизнь и так сложная. Люди хотят, чтобы Валера Герц ушел с должности. Ваш отец, насколько нам известно, Валеру Герца недолюбливает.

– Что есть, то есть, – согласился я. – Но навряд ли он вам…

– Подождите, молодой человек, – вскинул ладонь Евгений Михайлович. – Не спешите. У людей есть на Валеру Герца материал. Хороший и разный материал! Есть документы, фото, магнитофонные записи. И есть ваш отец – партийный работник, который известен людям, как человек принципиальный и честный. Нам нужно, чтобы эта принципиальность включилась. Вы понимаете? Мы готовы предоставить вашему отцу материалы при условии, что он даст им ход. Вот и все.

– И никаких дополнительных условий? – спросил я.

– Абсолютно! – заверил меня Евгений Михайлович. – Даже более того, мы будем вам очень благодарны. Понимаете?

– И вам все равно, кто придет на его место?

Евгений Михайлович хитро улыбнулся.

– Это уже совсем другой расклад, молодой человек.

– Ладно, – сказал я, – сделаю все, что смогу.

На этой оптимистической ноте мы распрощались с Евгением Михайловичем.

Папенька мой в последнее время был задумчив и рассеян. Чаще чем прежде возвращался с работы слегка выпивши. Одним словом, было видно, что переживает он сейчас не лучшие времена.

Я подошел к нему с разговором этим же вечером.

– Ко мне обратился с просьбой один человек, – сказал я. – Ему очень нужно встретиться с тобой. Лично.

– Что за человек? – спросил папенька рассеяно.

– Евгений Михайлович Лисинский! – выпалил я.

Папенька наморщил лоб.

– Лисинский… Лисинский… Не припоминаю. А чего он хочет?

– Он хочет передать какие-то материалы, – сказал я. – Документы о деятельности Валерия Александровича Герцина.

– Герцина? – вскинул брови папенька. – А почему ко мне? Почему не в милицию, не в прокуратуру?

– Боится в милицию, – сказал я, – а тебя считает честным человеком. Хочет документам ход дать. А что, разве неправильно считает?

Папенька молчал. Думал долго и сосредоточенно. А потом сказал мне: