Капитали$т: Часть 3. 1989

— Поеду я, наверное. — Рогов тяжело поднялся со скамейки. — Не могу сказать, что рад был знакомству, но… как уже есть. Удачи тебе, парень. Будь осторожен.

Руки друг другу на прощание мы пожимать не стали. Не тот случай. В контору я вернулся в состоянии задумчивом и даже мрачном. Все как-то не так. Неправильно! Какая-то нечеловеческая бильярдная партия, где вместо шаров — люди. Нас используют, мы используем, и все ради чего? Ради денег, которые так и лежат у нас в конторе в спортивных сумках? Вот Рогов — сильный и битый жизнью человек, но и он сломался — по нему явно было видно, что он сломался, выгорел, что ему надоело… Лучше всего ему сейчас спрятаться в какой-нибудь глухой деревне с фальшивыми документами, пересидеть, переждать, а затем — на заслуженный отдых в Ялту или Сочи… Но ведь нет, не пойдет в бега, не тот человек… Так неужели все это ради денег⁈

— Что, опять не договорились? — удивился Валерик, неверно оценив мой мрачный вид.

— Нет, отчего же… — пожал плечами я. — Рогов уходит. Все, вопрос закрыт. И вот что, парни…

— Что такое? — насторожились мои компаньоны.

— Если Григорий Степанович попробует нас кинуть, — сказал я, — то поступить с ним нужно будет максимально жестко.

— Прям максимально? — криво усмехнулся Серега.

— Без непоправимого, — поправился я, — но так, чтобы понял — шутить с нами нельзя.

— О каком кидке может идти речь, если вы еще ни о чем конкретном не договорились? — спросил Валерик.

— Разговор был о том, что мы частично заменим структуры Рогова, — сказал я. — Если этого не случится, то… будем поступать соответственно. И плевать мне, что он отцов кент и коллега. У них свои дела, у нас — свои…

— Ты чего жесткий-то такой? — удивился Серега.

— Не люблю, когда меня используют в темную, знаешь ли, — сказал я.

Серега махнул рукой.

— В темную, в светлую… Результат важен, остальное до лампочки! А результат — мы выиграли! Ведь так же?

— Получается, что так, — согласился я без особого энтузиазма.

— Ну и ништяк! — оживился Серега. — Можно было бы в кабак поехать, обмыть это дело!

— Нет, — сказал я, — нет настроения.

Серега не стал настаивать.

— Нет, так нет!

Мы разошлись по домам. Компаньоны в приподнятом расположении духа, а мне было уже пофиг. Если Николай Николаевич организовал фейковое покушение для меня только для того, чтобы подставить Рогова, то… вообще, насколько далеко может зайти этот человек⁈

Дома я включил магнитофон и врубил новинку «Индиану Джонса»… Голове необходимо было отдохнуть…

Утро началось с телефонных звонков. Сначала позвонил помощнику Григория Степановича — Зайцеву.

— Алло! — услышал я вкрадчивый голос.

— Петров из «Астры»… — сказал я. — Есть новости для Григория Степановича.

— Слушаю. — Зайцев был немногословен.

— Передайте Григорию Степановичу, что вопрос с Роговым решен положительно. И полностью закрыт.

— Я передам, — пообещал Зайцев.

— А кстати, — спросил я, — сотрудники, с которыми вчера беседовали наши люди… как они?

— Некоторые уже написали заявления на увольнение! — обрадованно заявил Зайцев. — Ждем решений товарища директора. Я полагаю, что он в ближайшее время вернется, не догуляв отпуск…

— Было бы замечательно, — сказал я.

После этого я набрал номер Николая Николаевича. Ответил секретарь, который недовольно сообщил, что Николай Николаевич занят и когда освободится — неизвестно.

Я был зол на Николая Николаевича, но мне нужно было выслушать его. Его, так сказать, версию событий.

В контору идти не хотелось, но усилием воли я заставил себя собраться. Было жарко. У бочки с квасом — очередь. Из интереса я зашел в ближайший продуктовый — тяжелая металлическая дверь, запах пыли. Из ассортимента присутствовали графины с теплым соком, мороженное в картонных стаканчиках, молоко в бутылках, консервы. Орудия труда — замызганные весы и деревянные счеты. Интересно, усмехнулся я про себя, что они взвешивают? Морскую капусту? Мороженное? Томатный сок? Грехи человеческие? Тетеньки-продавщицы мирно перекидывались ничего не значащими фразами, не обращая на меня никакого внимания. Я купил мороженное и пошел дальше. Мороженное мне не понравилось. Во-первых, слегка подтаяло. А во-вторых, не радует…

День был пыльный, пахший раскаленным асфальтом, выхлопными газами. Где-то в отдалении, на бывшей городской окраине, дымят во всю трубы — станкостроительный и механический заводы, вокруг которых когда-то появился поселок, позднее ставший уездным городом и доросший уже в советские времена до областного центра. Трубы дымят, но директор механического уже, по слухам, купил «семьсот сороковой» Вольво и строит коттедж за городом. Но пока… пока изношенный механизм советской экономики работает, пока все крутится, десятки тысяч людей приходят каждое утро на проходную и работают — выполняют и перевыполняют план, производят продукцию — очень нужную, а иногда и вовсе не нужную. Это сейчас, думаю я, люди чувствуют себя на своем месте и при деле, но скоро все изменится… Иногда знание будущего становится невыносимым и сегодня как раз такой день.