Капитали$т: Часть 3. 1989

— Я не знаю… — пожал плечами я. — Мы больше ни с кем не конфликтовали особо, в последнее время. Я не думаю, что моя смерть что-то принципиально решила бы в этой ситуации… Но люди часто поступают не так, как им выгодно, а так, как им хочется. Я допускаю, что вам могло захотеться… сделать что-то такое.

Рогов улыбнулся.

— Верное замечание, — подтвердил он. — Если бы люди поступали так, как им выгодно, то мир был бы намного проще. Это был бы совсем другой мир…

— Если не вы, то кто? — спросил я.

— Молодой человек, — ответил он медленно, будто с трудом подбирая слова. — У меня есть все, о чем мог бы мечтать простой смертный. И непростой тоже. Я большую часть жизни варюсь в этом говне. Боюсь, что вы плохо представляете себе… глубину проблемы. Вы хотите знать о ситуации с заводом?

— Было бы интересно послушать, — ответил я. Мне было действительно интересно.

— Мой зам был настроен решительно по отношению к вам, — сказал Рогов с улыбкой. — Натравил на вас каких-то бандитов… Потом оказалось, что они ваши товарищи. Забавно вышло… Я пытался его отговорить, но не слишком усердно.

— Бывает, — развел руками я. — А почему вы пытались его отговорить?

— Потому что я понял, что бороться бессмысленно. Наша славная номенклатура почуяла запах денег. И теперь она на все пойдет, чтобы их получить. Они считали себя хозяевами жизни, имея пару сотен в кармане, служебную машину и квартиру-дачу… А теперь запахло миллионами…

— Это все очень интересно, — сказал я вежливо, — но вы хотели рассказать о ситуации на заводе.

— Старею… — вздохнул Рогов. — Становлюсь многословен. С заводом получилась некрасивая ситуация. Начнем с того, что прежний директор повел себя по отношению к партнерам… то есть к нам, не по-джентльменски…

— Скрысятничал? — не сдержался я.

— Это можно назвать и таким словом, — кивнул Рогов. — Нам пришлось снимать этого директора и ставить другого. Вменяемого. Такие должности продаются за хорошие деньги, полагаю, вы имеете представление об этом?

Я кивнул.

— И мы уже почти все сделали, — продолжил Рогов, — как невесть откуда, будто черт из коробочки, появляется этот дурак Бубенцов. Его выперли из обкома по собственной же его дурости, и он знает, что на заводе — хорошие деньги. Ему предлагают работу в Москве и даже в загранке, по линии МИДа. Нет, он хочет простым директором завода и получает эту должность. А на заводе сплоченный коллектив. Никто не хочет перемен, и это товарищу Бубенцову было популярно объяснено. И тогда он решил действовать при помощи силы, то есть с вашей помощью.

— Его можно понять, — сказал я. — Он — директор. И он хочет контролировать ситуацию. И денег хочет, да…

Рогов грустно усмехнулся.

— Мне не денег жаль, — сказал он задумчиво, — мне дела жаль. Труда, времени. Этот дурак развалит за месяцы то, что мы делали годами. Ты — молодой парень, но ты должен понять…

— Я понимаю, — кивнул я. — Но я пока не очень понимаю, кто в меня стрелял, если не вы?

Рогов испытующе посмотрел на меня.

— Кто тебе предложил влезть в это дело в самом начале? Ведь не Бубенцов же?

— Не Бубенцов… — сказал я. — Другой товарищ…

— Товарищ, скорее всего, из органов?

Я молча кивнул.

— Обещал прикрытие, обещал, что поделятся, когда на завод зайдете?

Я снова кивнул. А в голове пронеслось молниеносно — Николай Николаевич⁈ Неужели⁈

Рогов понимающе улыбнулся.

— А после вчерашней пальбы он, наверное, уже имел с тобой беседу?

— Все верно, — сказал я. — Вас, скорее всего, арестуют.

Рогов поморщился и махнул рукой.

— Я им мешаю. Раньше был полезен, а сейчас мешаю. Раньше им не нужны были деньги… большие деньги. Им хватало привилегий, всяких мелких номенклатурных радостей. А сейчас… времена изменились. Сейчас они хотят всего и сразу. Управлять всем не от лица страны и народа, а от своего лица.

— Что вы думаете делать дальше? — спросил я.

— Можешь передать им, — сказал Рогов, — что у «Золотой зари» нет претензий к ликеро-водочному заводу. Пусть забирают. Есть договора, по которым завод имеет обязательство перед нашими структурами. Мы готовы их расторгнуть. В любое время. Единственное, о чем бы я попросил, так это о том, чтобы людей, которые работали со мной, не трогали.

— Я передам, — сказал я.

— Только боюсь, что все это уже не имеет значения, — с какой-то скрытой обреченностью в голосе сказал Рогов.

— А можно вопрос? — спросил я.

Рогов коротко кивнул.

— У вас не очень хорошая репутация в среде ваших, так сказать, коллег по теневому бизнесу, — сказал я. — Почему так?

— Все эти цеховики, спекулянты, перекупщики… — сказал Рогов. — Милые люди, но… мещане и стяжатели. Мне никогда не было с ними интересно. Их цели сводятся к тому, чтобы набить трехлитровую банку золота и закопать на даче у тещи… Это очень скучно. Меня всегда интересовали большие дела. Спекулировать штанами и отщипывать какие-то крохи от государственного пирога — мне неинтересно. И еще, я никогда не играю в чужие игры. Только в свои. Чего и тебе желаю, парень.

Я молчал. Думал.