Капитали$т: Часть 4. 1990

Наперстки снова крутятся, и «нижний» опять предлагает угадать — где шарик. Опять возникает кто-то из подставных, но его решительно оттирает какая-то женщина — сейчас ее очередь, она стояла! Подставной возмущается для вида, но «нижний» стыдит его:

— Пропустите даму вперед, гражданин! Так, где шарик, дамочка?

Дамочка решительно извлекает из кошелька четвертной и указывает на правый наперсток. Под ним, само собой, ничего нет. Женщина изумленно хлопает глазами, она не понимает.

— Что же вы, гражданка, так невнимательно? — ехидно спрашивает ее подставной. — Там же все видно было!

Толпа зевак соглашается — действительно, все было видно, просто женщина невнимательно смотрела.

— Отвали! — строго говорит женщина подставному. Она снова лезет в кошелек.

Дальше все происходит совершенно естественно. Женщина проигрывает еще двадцать пять. И еще. Потом ей дают выиграть четвертной. И уже после этого она засаживает все, включая золотые серьги и обручальное кольцо. Сцена довольно мерзкая, я ловлю себя на том, что с нетерпением жду, когда уже начнется наша игра. Мне никогда не нравилось смотреть на то, как бьют людей, но в этот раз… В этот раз все немного иначе.

— Сотен на пять взгрели тетку, — говорит Серега мрачно. — Ну что за люди, а? Этой лаже с наперстками тыщу лет в обед. А все идут и идут…

Проигравшая женщина отходит от «станка».

— Как же так? — говорит она непонятно кому. — Как же так, товарищи⁈ Это вообще… как⁈

Она не плачет, слезы будут позже. Сейчас она ошарашена и выбита из колеи. Кажется, она не даже не может сообразить — куда идти.

— Вы, уважаемая, идите себе домой, — говорит ей кто-то из «верхних». — Вы местная?

Женщина отрицательно мотает головой.

— Не местная? Из колхоза? Иди, мамаша, на автостанцию. А в следующий раз приезжай — отыграешься!

«Верхние» улыбаются. Игра идет своим чередом. Играет паренек в бейсболке и потертой джинсовой куртке. Играет лихо, азартно, но проигрывает, ох как проигрывает… Наверное, ему просто не везет — за считанные минуты несколько сотен перекочевало в карман «нижнего». У «верхних» горят глаза, «нижний» разливается соловьем — масть поперла, лохи один за другим, не успевают обслуживать…

Серега толкает меня локтем:

— Сейчас, походу, начнется!

— Вижу, — киваю я и смотрю на часы — десять минут первого, самое время.

Очередной полтинник отходит «нижнему», и тот начинает рассказывать очередную прибаутку, но закончить не успевает. Парень поворачивает бейсболку козырьком назад и резко и сильно бьет «нижнего» в нос. «Нижний» с глухим стоном валится на землю, а из носа, который определенно сломан, хлещет кровь.

— Нокаут! — с довольной улыбкой констатирует Серега.

Кровь на «станке», на наперстках, на рассыпавшихся деньгах.

Кто-то из «верхних» пытается схватить парня за рукав, но получает точный удар в подбородок и мгновенно теряет интерес ко всему происходящему. Но это только прелюдия, дальше происходит много всего и почти одновременно.

Толпа вокруг «станка» мгновенно рассасывается, остаются одни «верхние», из которых один уже в отключке. Амбалы-охранники несутся на выручку подельникам, но… Неизвестно откуда появляются молодые парни — лет по восемнадцать-двадцать. Их человек десять, и они вооружены палками и цепями. Одного из амбалов бьют деревянным ящиком по голове. Бьют сильно, так что ящик рассыпается, а амбал издает жалобный стон, но почему-то не падает, а аккуратно садится на землю. Второго амбала юркий парень небольшого роста бьет нунчаками, пытаясь попасть в голову, но амбал прикрывается руками и даже пытается контратаковать, стоит до последнего. Его вырубают сзади, палкой по голове. Снова кровь. На замызганных прилавках, на земле. Оставшихся «верхних» налетевшая молодежь начинает бить… Нет, не бить — буквально вбивать в землю. Ногами, цепями, палками, не разбираясь, наперсточники уже даже не стонут, они валяются без сознания, переломанные. Брезгливая жалость шевелится где-то в глубине души. Все-таки, как-то слишком сильно… Впрочем, перед глазами тут же возникает образ обманутой женщины: «Как же так, товарищи?»

Шум с другого конца рынка — там, кажется, тоже кого-то бьют. Парни оставляют на произвол судьбы избитых наперсточников и отправляются туда. Драка возле чебуречной. Там заседают неформальные хозяева рынка, подручные Гусара — Кабан, Ворона и Малой. Они услышали о том, что наперсточников избивают, бросились на помощь, но сами попали под раздачу — полтора десятка молодых парней нещадно бьют рыночных бандитов.

Мы недоуменно переглядываемся — такого уговора не было.

— Договаривались же наперсточников погонять?..- спрашивает меня Серега.

Я киваю. Да, все верно, но что-то пошло не так.

Кабана — толстого черноволосого мужика с огромными кулаками, бьют особенно жестоко. Он сумел выхватить нож и порезать кого-то из нападавших.

А дальше начинается и вовсе прекрасное. В окно опорного пункта рыночной милиции летит деревянный ящик. С веселым звоном лопается стекло, но милиционеры не спешат защищать свой опорник.

— Наверное, изнутри закрылись, — говорит Валерик с презрительной ухмылкой.