Капитан

Жили себе спокойно, Хастры строили на нашу банду большие планы, а потом началась суета. Пришлось сходить на базар, где из уст в уста передавали все самые свежие новости. Оказалось, на местной территории круга существовало ещё одно странное бедствие. Это могло случаться каждый год или прекратиться на десять, а потом возникнуть вновь. Чудовище из земель вечной ночи похищало детей. Не всех, немного, но обязательно самых любимых и самых желанных у жителей местной части круга. Хватало всех подряд, но зачастую попадались и дети сильных Восходящих, а иногда вождей, а то и Риксов.

Сейчас эта напасть настигла Маханта. У него украли любимую дочку. У младшего вождя азио было много жён и много детей, но именно этот ребёнок был самым любимым. Тварь особо не скрывалась. У неё было любимое место на краю теневых земель, уходившее в глубокую ночь. Огромную территорию просто вспучивал пузырь плёнки, которая убивала всех, кто туда заходил, чудовище мило сидело и поджидало: кто же придет? А вот зайти туда было совершенно нельзя. Много раз пробовали что-то придумывать. Запускали свирепые руны, целой армией на быстрых Кархах пытались проскочить, но безрезультатно. Пытались одновременно прорваться многотысячной толпой, — по терминологии моего мира «перегрузить систему», отдавая себя на смерть, — но безрезультатно. Дети были совсем рядом, но погибали, а когда умирал последний ребенок, то преграда исчезала, а замок превращался в пыль. Ледяное пятно снова возвращалось к обычной климатической зоне.

Было очень похоже на защитный барьер около храма Говорящей головы. Про него мне Склизкая говорила то же самое.

Взял тауро и направился в земли честнейших. Самая главная резиденция младшего вождя азио была совсем рядом и располагалась в сотне километрах от города. Махант, прозрачный как слеза матери, именно так его звали по полному имени, именно там и обитал, курируя дела с торговым городом.

Как у владельца права прохода по землям Людей Чести меня беспрепятственно пустили за стену, без проблем разыскал дворец и даже вошёл внутрь. Честнейшие принципиально держали двери открытыми, а вот к самому вождю меня не пускали. Меня узнали, но объяснить, что мне надо к младшему вождю, и прямо сейчас, не получалось. Что я, преисполненный наглости и неадеквата сумасшедший, с которым даже поединки совершать нельзя, могу в эти минуты рассказать честнейшему младшему вождю?

Я торчал у дверей весь световой день, уговаривая охрану и хватая за рукава проходящих мимо важных людей. Со мной здоровались и вежливо объясняли, словно тупому ребенку, что сейчас самое неподходящее время для любой аудиенции. Эпопея продолжалась почти до вечера, потом вышел крупный мужчина.

Он был типичным азио, как и все остальные, с узкими щелками глаз, круглолицый и носил козлиную бородку и тончайшие и длинные усики, заплетённые в косички и свисающие до груди. С минуту изучающе смотрел на меня, а я — на него. Мужик состоял в свите Маханта, когда я устраивал свои безобразия. Мы оба друг друга отлично помнили. Потом он просто кивнул, и стражники разошлись.

Зашли в пышное помещение, наполненное удивительной эстетикой. На небольшом диванчике, сделанном столь же искусно, как и всё остальное, восседал младший вождь. Я поздоровался, и он мне приветственно кивнул:

— Архераил, что ты хотел? Сейчас я не готов устраивать с тобой никакие состязания. Я в скорби, извини. Я знаю, что ты простоял весь день, и думал, что ты сам это поймёшь, и, видя, что простые вещи недоступны твоему пониманию, пригласил тебя, чтобы сказать это словами. Сейчас совсем не время для разговоров. Всё — потом. Я не буду с тобой разговаривать сейчас.

Такой вежливости я не ожидал. В комнате помимо Маханта и громилы с усами находились ещё трое пышно одетых и крупных мужчин азио.

— Я хотел поговорить с глазу на глаз, — решил настаивать я.

— Здесь нет лишних ушей, и твои слова правды услышат только те, кто этого достоин. Сказанное останется только здесь, — кивнули в ответ.

— Я знаю, в чём проблема! Смотри, — подошёл к мужику с усами и завязал узелок.

Через долю секунды очутился висящим над полом и поднятым за шкирку. В руках очень злого азио, переливаясь светом, сиял клинок, но без кивка Маханта расчленять меня не решились, а я, спокойно зависнув в воздухе, продолжил:

— Что я сейчас сделал?

— Ты его оскорбил, — спокойным тоном сказал младший вождь.

Я покачал головой:

— Нет. Я не оскорбил. Разве связывание усов является оскорблением? Об этом ходят негласные правила или есть свод законов? Может, в ваших песнях говорится о том, что если связать усы, то я нарушу законы или это обида? А всё потому, что вы сами не знаете, что с этим делать. Никто никогда раньше этого не делал, поэтому вы ещё не придумали, как поступать. А я знаю!

На меня смотрели с удивлением и интересом:

— С усами?

— Что делать с усами — не в курсе, но зато я знаю, что делать с твоим ребёнком, — сообщил я уверенно.

Повисла злобная тишина. Мужик поставил меня на пол, убрав клинок.

— И что надо делать?