Капитан

— Сир! Сир! — в отчаянии умолял шевалье. — Именно его я не могу убить! На мою беду этот человек для меня неприкосновенен. Но другие! Другие тоже опасны! Они тоже сильны, коварны и честолюбивы, уверяю вас!

— Нет! — возразил король. — Я боюсь только Ангулема!

Дрожа от лихорадочного возбуждения, раздираемый на части противоречивыми чувствами, Капестан уверял:

— Сир! Мы трое — я, мой конь и моя шпага — сумеем разделаться со всеми…

Король ткнул его кончиком пальца в грудь и с улыбкой нескрываемого презрения бросил:

— Фанфарон! Капитан из балагана!

Шевалье покачнулся, словно его хлестнули по лицу. Действительно, все его клятвы и заверения должны казаться Людовику пустым бахвальством, раз он не хочет сразиться с единственным человеком, которого боится юный король.

Объяснить, в чем дело? Признаться в своей любви? Это Капестану не позволяла сделать гордость. Шевалье выпрямился и с достоинством произнес:

— Вы назвали меня фанфароном, сир, хотя я дважды спас вашу жизнь! Интересно, как вы меня назовете, когда я спасу ее в третий раз?

И, не ожидая ответа, молодой человек быстро вышел из комнаты, стремительно пересек приемную, заполненную придворными и гвардейцами, и, никем не остановленный, выбрался из Лувра. Очутившись на улице, Капестан торопливо зашагал в свою гостиницу, то проклиная себя за упрямство, то радуясь, что устоял.

Глава 6

Вернувшись к себе, юноша первым делом кинулся в конюшню — Фан-Лэра там не было. Коголен тоже не появлялся — напрасно шевалье призывал слугу, перемежая крики громкой бранью. Так ничего и не добившись, Капестан поднялся в свою комнату и, не раздеваясь, бросился на кровать, убежденный, что сомкнуть глаз ему не удастся. Но усталость быстро взяла свое: не прошло и пяти минут, как шевалье забылся тяжелым сном. Пробудился Капестан уже за полдень. Юноша открыл глаза, удивившись яркому дневному свету, лившемуся из окна.

— Вот это да! — вскричал шевалье. — Интересно, сколько сейчас может быть времени?

— Времени сейчас столько, сударь, что пора бы и пообедать, клянусь вам, мое брюхо насчет этого никогда не лжет, — услышал Капестан в ответ.

— Коголен! — обрадовался шевалье, заметив верного оруженосца.

— Нет, сударь, Незадача! — вздохнул тот. — Сегодня я, с вашего позволения, зовусь Незадачей! Пришлось мне снова взять это имя, потому как…

— Хватит! — прервал его Капестан, усевшись на край постели. — Лучше расскажи, где ты пропадал всю ночь. И почему я не нашел своего коня, когда он был мне позарез нужен? Признавайся, не то я повыдергаю все твои патлы!

— Не повыдергиваете, сударь, — меланхолично проговорил Коголен.

— Почему это не повыдергаю, мошенник? — искренне удивился шевалье.

— Потому что выдергивать нечего, можете полюбоваться.

С этими словами Коголен обеими руками приподнял над головой свою пышную шевелюру, обнажив совершенно голый череп, лишенный даже намека на какую-либо растительность. Шевалье созерцал этот изумительный череп почти с благоговейным ужасом. Слуга же, водружая парик на голову, лукаво заметил:

— Беру Небо в свидетели, сударь, не хотелось мне пугать вас своей лысиной, но вы сами на это напросились.

— Ты же говорил… — пробормотал ошеломленный Капестан.

— Я говорил, что не мешало бы нам пообедать, — откликнулся оруженосец.

— Ты прав, старина, — кивнул шевалье, приходя в себя, — давай пообедаем.

— Как же, пообедаем! — горько скривился Коголен. — Мэтр Люро сунул мне под нос наш счет и объявил, что мы не получим от него ни куска хлеба, ни глотка воды, пока не расплатимся… Мы должны ему шесть пистолей, четыре ливра и восемь су.

— Так в чем же дело, негодник? — вскинул брови молодой человек. — Дай ему денег, ведь кошелек у тебя.

— Кошелек, сударь! Наш кошелек! — жалобно запричитал Коголен. — Он был у меня, но теперь его нет!

— Как это — нет? — не удержался от вопроса шевалье.

Капестан был сражен этой страшной вестью наповал. Добрых полчаса он кричал, ругался и вопил, призывая на голову Коголена громы, молнии и все кары небесные. Наконец охрипшим голосом шевалье повелел слуге исчезнуть с его глаз долой. Коголен в притворном ужасе забился под стол и появился оттуда только на зов хозяина.

— Ну как, сударь, вы насытились? — любопытствовал он.

— Ты угадал, черт побери! — просипел юноша. — Мне больше не хочется есть.

— Вот и славно, сударь, — обрадовался верный оруженосец, — а на десерт я приготовил вам историю о том, как меня чуть было не лишили жизни.

— Валяй! — милостиво разрешил шевалье, снова бросаясь на постель.

— Вы, господин шевалье, наверняка и сами заметили, — начал свой рассказ Коголен, — что улица Дофин еще не застроена, это всего-навсего дорога, вдоль которой торчат частоколы леса и валяется всякий строительный мусор; там с трудом можно насчитать пять или шесть полностью готовых зданий. Так вот, один из таких обитаемых домов расположен как раз напротив того особняка, который вы вчера посетили. А вокруг него сплошные пустыри, огороженные заборами. Когда вы вошли в особняк, оставив мне своего коня, я обогнул забор, проник на один из таких пустырей и привязал наших лошадок к столбику.