Капитан Брингдаун и книга пророка (СИ)

Мне приходилось читать, что во времена древних войн на Земле пилоты боевых летательных аппаратов сознательно сталкивали свои машины с неприятельскими. Существовал даже специальный термин - "лобовая атака". Но мне кажется, он никогда не предполагал настолько буквального понимания.

А удалась атака на славу. Оба бойца после соития повалились навзничь и пока не спешили подниматься. И я, как никто другой, прекрасно их понимал. Хотя, не исключено, что каждый из присутствующих здесь мужчин хотя бы раз сам испытал это незабываемое ощущение. За исключением, может быть, Фасимбы.

Вождя ничуть не тронули проблемы спорщиков. Он уже принял решение и тут объявил народу:

- Племя Фасимбы! - да уж, скромно, ничего не скажешь. - Вы видели, никто не победил. Никто не получит чужого. Я забираю его себе. Так сказал Фасимба!

Вероятно, последняя фраза означала, что возражения не принимаются. А никто и не собирался возражать. Зрители начали расходиться по своим делам, потеряв всякий интерес к лежащим на земле дуэлянтам. Ничего, они ребята крепкие, привычные. А вот почему моей персоной никто не интересуется? Тот же вождь, например. Обещал ведь забрать себе, ну так и забирай!

- Мистер Фасимба! - ужасно хотелось добавить "сэр", но я сдержался. - Можно вас на пару слов? У меня к вам важное дело.

- Завтра, - не оборачиваясь, ответил туземец.

- А сегодня никак нельзя?

Он всё-таки остановился, подал знак двум внушительного вида слугам, тут же взявшим меня под руки, и повторил:

- Завтра будет важное дело. Фасимба уговорил Небо не гневаться на людей. Но Фасимба не может успокоить Небо навсегда. Фасимба должен кого-нибудь приблизить к Небу. И Фасимба выбрал тебя.

Скрюченный палец вождя упёрся мне в грудь. А я с интересом его разглядывал. Ноготь занимал всю верхнюю фалангу пальца с внешней стороны, и ещё залезал на внутреннюю. Наверно, такими руками удобно хвататься за выступы скалы, раздирать волокна древесины, разрывать мясо, живую плоть несчастной жертвы. Знаешь что, уважаемый, не надо меня приближать к Небу. Не нравится мне эта идея.

- Мистер Фасимба! - закричал я, безуспешно пытаясь вырваться из объятий туземцев. - Мне нужно с вами поговорить. Очень нужно!

- Завтра ты сможешь говорить с самим Небом, - пообещал вождь и скрылся в своём доме.

А меня повели на окраину поселения, где росло то ли дерево, от ствола которого на высоте человеческого колена веером расходились толстые, крепкие ветки, то ли куст, с большим общим корнем, выступавшим высоко над землёй. Так или иначе, но часть побегов была срублена, а ствол или корень тщательно подрезан в горизонтальной плоскости, образуя подобие кресла со спинкой. В это кресло меня и усадили, да ещё и привязали к спинке прочной длинной лианой на случай если я вдруг начну падать, или, допустим, захочу куда-то уйти.

Великий космос, а что ж я такой весёлый-то, а? Туземцы ведь шуток не понимают. Того и гляди, они и в самом деле принесут меня в жертву. А воскресителей у них здесь, скорее всего, нет, и оживлять меня никто не собирается. Чего ж я тут расселся? Надо же что-то делать, как-то втолковать им, что со мной так нельзя. Я же, в конце концов, живая легенда, Торговец Со Звёзд и Друг Границ. Спейстрейдеров нельзя обижать, это всей Галактике известно.

- Эй, ребята, подождите! Вы неправильно поняли. Я...

Грязная тряпка, пахнущая несвежими плодами дуриана, выслушала мои предложения, но наружу их так и не выпустила. Ребята убедились, что выплюнуть кляп мне не удастся, и ушли отдыхать. А я остался.

Сидеть было неудобно, верёвка резала предплечья, тряпка мешала дышать. Но ничего, это скоро пройдёт. Скоро, чёрт меня подери, всё пройдёт. Совсем...

Не знаю, может это у туземцев настолько прочная кожа? Может, они не знают, как больно кусаются те твари, что весь день ползали по земле, а на ночь дружно переместились на меня? А если и не кусают, так норовят забраться в самые сокровенные уголки моей души и тела. Я даже где-то благодарен ребятам, заткнувшим мне рот. Теперь туда никто не сможет проникнуть. Но остаются ещё ноздри, глаза, уши...

Глаза можно прикрыть, ноздрями можно фыркать и отпугивать посетителей, но вот ушами я ничего делать не умею. И они лезут, лезут, лезут. Я безостановочно мотал головой, наверное, в течении часа, но особых успехов не добился. Заползут в ушную раковину, убедятся, что ничего съедобного там нет, и отправляются дальше. Это в лучшем случае.

Я бы ещё понял, если бы это мне такую казнь назначили. Так ведь нет, казнить, то есть, приносить в жертву, меня ещё только собираются. А мучения начались уже с вечера. И к утру тревога за дальнейшую судьбу отошла для меня на второй план. Будь что будет, а сейчас мне бы поспать хоть часок. Но как только взошло солнце, как только липкие кусачие твари расползлись по своим делам, аборигены тут же подняли такой шум, что о сне пришлось забыть.