Капитан её сердца

— Ну что ж, — пожала плечами Эни. — Этого времени мне как раз хватит, чтобы закончить музыкальное образование. А потом, когда каждый из нас станет ощущать себя состоявшимся человеком, мы с тобой решим, что делать дальше. Если, конечно, еще будем иметь такое желание.

Эни бросила университет и устроилась на работу, когда стало ясно, что не самых частых гонораров Эрика не хватает на то, чтобы не думать ежедневно о нужде и не откладывать каждый лишний цент на черный день. Эрик возражал, брал подработку, даже вопреки своим убеждениям устроился было свадебным фотографом, но Эни в итоге все сделала по-своему. Пожертвовала своей мечтой ради мечты Эрика, хотя очень хотела выступать перед большими залами и дышать не могла без звука рояля.

И раз уж она решила наконец подумать о себе, какое Эрик имел право требовать новой жертвы?

Они разъехались как-то очень мирно: быстро и отвратительно буднично. Попрощались на вокзале, пообещали писать друг другу и, не найдя в себе нежности на другие слова и поступки, просто разошлись в разные стороны. Эрик вообще не представлял, как станет жить без Эни. В их отношениях никогда не было особой страсти, зато было единство душ — настоящее, непоказное, когда понимаешь любимого с полувзгляда и получаешь удовольствие, выполняя его просьбу, и Эрик был уверен, что крепче этой связи ничего на свете не существует.

Ошибся. Пропустил момент, когда та стала истончаться и однажды попросту порвалась, разведя их с любимой. А иначе разве была бы Эни так спокойна и равнодушна? Ни одной слезинки не проронила при расставании, а Эрику казалось, что наступил конец света.

С этим ежеутренним концом света в душе и пришлось жить. Выдирать себя из кровати, впихивать в рот безвкусные завтраки, натягивать теплую одежду, навешивать оборудование и тащиться в какой-нибудь богом забытый уголок этой необъятной страны, и искать в нем красоту, и презирать себя за то, что как будто потерял эту способность. Ничего не радовало и не восхищало. Отдушиной оставались только короткие вечерние переписки с Эни, в сухих сообщениях которой он пытался уловить остатки былой нежности и любви.

А потом перестали приходить и они. Эни больше не писала, и его, Эриковы, сообщения оставались непрочитанными. Телефон — тот самый, что недавно помог отыскать Tea, — отвечал Эрику лишь длинными гудками, а вскоре и вовсе замолчал. Вне себя от беспокойства Эрик позвонил дяде Эни, надеясь, что тот хотя бы успокоит его ее здравием, и в ответ услышал, что Эни вместе с родителями уехала в Австралию. Ошарашенный этой новостью, Эрик не додумался попросить ни ее новый адрес, ни номер телефона, а звонить во второй раз не стал. Вдруг показалось, что это не просто каприз Эни, а своего рода проверка. Его чувств, его твердости, его желания именно с ней провести жизнь. Если достанет ему терпения самому разыскать ее на просторах Австралии, значит, он достоин Эни и имеет право предложить ей себя.

А чтобы не позволить ни себе, ни ей в этом усомниться, Эрик принялся работать над собой.

Гнал тоску, чтобы она не мешала заданию, учил язык, чтобы понимать местных, общался с людьми, чтобы узнать эту страну и научиться видеть ее природное богатство и непритязательную величавость. И в какой-то момент Россия открылась ему, приняла его, и Эрик уже сам, без подсказок, стал находить восхитительные виды и радовать фотографиями не только руководство National Geographic, но и его читателей.

Именно в России он впервые увлекся поиском необычных ракурсов для знаменитых достопримечательностей. Обе столицы были исследованы вдоль и поперек, и среди тысяч фотографий попадались настоящие жемчужины, победившие позже не в одном международном конкурсе, но Эрик не позволял себе расслабляться ни на минуту. Потому, что те без Эни и хоть какой-то уверенности в ее нужде в нем выжигали душу до основания и собрать себя обратно Эрику стоило большого труда.

Редкие выходные он посвящал поискам Эни. Никаких правильных связей и опыта в подобном вопросе у него не было, а потому дело продвигалось пыточно медленно.

Эрик пытался вспомнить, что Эни рассказывала ему о том месте, где они с родителями жили раньше, потому как вдруг оказалось, что в голове у него сохранилась только вторая часть названия города, а «пойнтов» в Австралии было никак не меньше десятка. Но то ли Эни была не слишком разговорчива, то ли Эрик слушал не особо внимательно, а никакие эксперименты с памятью ему не помогли. Оставалось только ехать в Австралию и лично проверять каждый «пойнт», расспрашивая людей и надеясь, что Мелоуны осели на том же самом месте, что и раньше.

Трехмесячный отпуск, полученный в National Geographic после долгой беспрерывной работы, подходил для такой задумки как нельзя лучше. Эрик наметил маршрут передвижения и взялся за дело со всем усердием.