Капитан флагмана

- Хороший очерк. На конкурсе - второе место. И премия... За плохой очерк такую не дают.

- Но твоя-то машина так и осталась в колдобине. И домой ты пешком топал по грязи. Промок насквозь.

- Правдоискатель, - с презрением в голосе сказал Иван Семенович. Ничего, я с этим королем при первой же возможности счеты сведу. Мне бы только факт. Хоть какой-нибудь фактик. А я уж его, этот факт, Бунчужному воткну! И за свою обиду, и за твою расплачусь.

- Нет, Ваня, моя обида не в счет. Мне на себя обижаться надо. А он прав.

- В чем прав? - глядя исподлобья на брата, спросил Иван Семенович.

- Во всем. И в том, что с людьми работать я не научился. И в том, что от меня в электросварочной лаборатории больше проку будет, чем в директорском кресле.

- Экий же ты, Тюха-Матюха. Давай выпьем. - Они выпили по рюмке, закусили. - Ни самолюбия у тебя, ни гордости, - продолжал горячиться Иван Семенович. - Знаешь, что я бы сделал на твоем месте?.. Поехал бы в министерство, взял бы судостроительный, какой дадут. Пускай самый завалящий. Взял бы его и вытащил на первое место. Назло Бунчужному.

- Да не станет он злиться из-за этого. Радоваться будет. Когда узнает, поздравительную телеграмму пришлет. От чистого сердца.

- Тогда поди извинись перед ним за то, что утром нагрубил.

- Не вмешивайся ты в наши дела, Ваня. Я ведь к тебе не за помощью пришел. Так просто - душу отвести.

- Ладно. Твое дело. А своей обиды я ему никогда не прощу.

- Злой ты, Ваня.

- Добренького затопчут, как тебя, правдолюба.

- А что, я ведь и в самом деле правду люблю.

- Я - тоже. Только у меня о ней другое понятие. Ты же готов любой факт за правду считать.

- А факт он и есть правда.

- Горький учил выщипывать несущественное оперение факта, не совать курицу в суп вместе с перьями.

- Я не о перьях, Ваня, - о курице. Она и под перьями курица. Курица, а не утка.

...А в это время Тарас Игнатьевич ходил по небольшому, уютному кабинету Багрия и рассказывал о том же - о своем утреннем разговоре с Романовым. Он проводил Джеггерса, возвратился на завод, убедился, что судно уже переведено в док-камеру и скоро всплывет, что все работы идут по графику, и только после этого отправился к Андрею Григорьевичу. Он хотел расспросить подробно о Валентине, но боялся этого разговора. И потому оттягивал его.

Он остановился у стеллажа с книгами, взял одну, неторопливо перелистал, поставил на место, тут же взял другую, полистал не спеша и тоже поставил.

Багрий живо интересовался заводом, потому что руководил им Тарас Игнатьевич, отца которого - старого доктора Бунчужного - Андрей Григорьевич почитал за своего учителя.

- Хотелось мне как лучше, а вышло плохо, - сетовал Тарас Игнатьевич, листая очередную книгу. - Он, конечно, считает меня кругом виноватым. Но я не держу зла на него. Обидно только, что никак понять не может... Будто оглох и ослеп. Он с первых дней был убежден, что справляется с работой. А его инерция вывозила. До него заводом руководил деловой мужик. Неспроста в министерство забрали. Не заметил Матвей Семенович, что на инерции держится... А я видел. Говорил ему.

- А что он? - поинтересовался Багрий.

- Это сегодня его прорвало. А вообще-то он молчун. - Бунчужный поставил на место книгу с красным корешком и взял другую. - Вообще-то надо было мне раньше тревогу бить. Постеснялся. Ложный стыд. А ложный стыд хуже бесстыдства. Если б я вовремя высказал свое мнение... Директор из него никудышный, а вот сварку знает. Нам бы его начальником лаборатории. Мы за короткое время столько новинок внедрили бы в практику... Хватка у него насчет новинок мертвая. А нам нужно сварку на поток пускать, чтобы не зависеть от таких, как ваш сосед Назар Каретников.

- Да, что там сегодня у вас вышло? - поинтересовался Багрий.

- Выгнал я его, - сказал Бунчужный. - За пьянство. Терпение лопнуло.

- Напрасно вы с ним так, - мягко произнес Багрий. - Это не просто пьянчуга, который только и знает, что пить да под заборами валяться. Здесь какая-то тяжелая психотравма. И я только сегодня об этом подумал. - И он рассказал о пьяной болтовне Каретникова на лестничной площадке. - У меня такое впечатление, что сейчас он на краю пропасти. И столкнуть его туда ой как просто. Нельзя ему сейчас - без работы.

- Ладно, - подумав немного, сказал Бунчужный. - Пусть он в понедельник придет. Только вы с ним поговорите все же.

- Обязательно поговорю. Он ведь хороший электросварщик?

- Мало сказать, чудо сварщик. Корифей, Левша, бог в своем деле. Если б все такие... А только все равно проку мало было бы. Знаете, сколько бы их нам понадобилось, даже таких, как Назар Каретников?.. Тысячи и тысячи. Как их всех на стапеле разместить? Это же улей был бы, а не стапель. Автоматов и полуавтоматов у нас не счесть, а все едино с утра до вечера мудрим: как людей расставить, чтобы один другому на пятки не наступал, на голову не садился. Новейшая техника нужна. О своем заводе Тарас Игнатьевич мог рассказывать часами, страстно, самозабвенно. И Андрей Григорьевич был рад, что разговор задержался на этой теме.