Капитан флагмана

Заиграл оркестр. Многоголосый шум сразу же утонул в его звуках. «Капитан лайнера» что-то доказывал своему собутыльнику, энергично жестикулируя и надрываясь так, что шея побагровела.

Вернулся официант. Поставил коньяк. Потом, ловко орудуя штопором, раскупорил вино, тоже поставил на стол и ушел, не сказав ни слова.

– Ну что ж, – щелкнул по графинчику Романов, – давай пропустим по одной для начала: терпеть не могу пить сразу перед едой. Перед едой надо пить при отсутствии аппетита. А я на плохой аппетит не жалуюсь.

Он наполнил рюмки. Шарыгину не терпелось узнать, будут ли печатать статью или раздумали? Первому начинать разговор не хотелось. А Романов потягивал коньяк маленькими глотками и молчал.

Наконец Шарыгин не выдержал, спросил:

– Ну, как там со статьей, Иван Семенович?

Романов еще раз отпил из рюмки, потом вынул из бокового кармана сложенные вдвое гранки.

Шарыгин быстро пробежал глазами оттиск и вернул Романову.

– Воображаю, что подымется.

– А я и рассчитываю на шумиху. Есть вещи, о которых нельзя говорить вполголоса.

Шарыгин молчал. «Нехорошо, ох как нехорошо получается».

– Может быть, лучше не печатать? – спросил он.

– Что показало вскрытие? – вместо ответа спросил Романов.

– То, что и ожидали. Рак, да еще злой.

– Бывает и добрый?

– Бывает, – ответил Шарыгин. – В медицине все бывает.

Оркестр умолк. И снова стал слышен многоголосый шум. Шарыгин хотел еще что-то сказать, но Романов остановил его, сосредоточенно прислушиваясь к разговору за соседним столиком. Говорил коренастый. Молодой вертел бокал с недопитым пивом и в знак согласия кивал головой.

– Ты прежде всего должен понимать, кто ты такой теперь, – с трудом выговаривая слова, тыкал в грудь своего собеседника бритоголовый. – Ты руководитель. Это слово понимать надо – руководитель. И с людьми надо так, чтобы они к тебе – с уважением.

– Мне кажется – с людьми надо просто. Чем проще, тем лучше.

– Молодо-зелено, – рассмеялся коренастый. – Человек – это прежде всего психология. Высшая наука. Если ты хочешь ладить с людьми, если хочешь, чтобы они за тебя в огонь и в воду, надо тебе эту науку обязательно постичь. Возьмем, к примеру, день рождения… Я, брат, день рождения всех своих подчиненных знаю – и начальников цехов, и мастеров, даже бригадиров. Они у меня в настольном календаре на весь год расписаны. «Здорово, Иван Петрович! С днем рождения тебя, живи сто лет и здравствуй». И добавляешь, в зависимости от обстоятельств, еще несколько теплых слов. Тебе это ничего не стоит, а он рад. Вот какой у нас директор, думает. День моего рождения запомнил. Значит, ценит. И доволен человек. И работает с огоньком. Весело работает. А тебе только этого и надо. Психология, брат, сложная наука! Вот мы сейчас у доктора спросим. – Он снова повернулся к Шарыгину. – Скажите, доктор, как вы смотрите на психологию вообще и на психологию человеческих отношений в частности.

– Положительно, – сухо ответил Шарыгин, всем своим видом показывая нежелание продолжать разговор.

– Слыхал? – обратился к своему собеседнику коренастый. – «Положительно». Да, психология – знатная штука. Даже выговаривать человеку надо с умом. Легче легкого взысканием обидеть, а между тем есть способ так это обставить, чтобы не обидеть. Наука, она, брат, до всего доходит. Некоторые выговор своему подчиненному норовят публично сделать. Чтобы побольнее. Неразумно. Себе ущерб. А я его, голубчика, в кабинет приглашаю. С глазу на глаз разговор веду. И начинаю не с укоров, а с похвалы. «Ты ж прекрасный специалист, Иван Петрович. Я же на тебя как на каменную гору. Голова у тебя светлая. И руки золотые». Тут хорошо один-два случая вспомнить, когда этот Иван Петрович отличился. Похвалил ты его, потом совестить начинаешь: «Как же ты это, дорогой Иван Петрович, сплоховал? На кого угодно подумать мог бы, но чтобы ты до такого позора докатился… Себе вредишь, свой авторитет подрываешь. И меня без ножа режешь. Ты думаешь, мне легко будет с тобой расстаться? Нет, брат, нелегко». И так далее в том же духе. Усовестил ты его, огорчил, растревожил. Если так отпустишь, будет на тебя в обиде. А ты походи немного по кабинету, похмурься, повздыхай, потом опять похвали его. Да не скупись. «Верю я в тебя, Иван Петрович. Убежден, что последний это разговор у нас, такой неприятный. Верю, что поработаем мы с тобой душа в душу еще не один десяток лет, что придется мне тебя еще к награде представлять». И уйдет он от тебя без обиды. И злости у него не будет на тебя. Вот что такое психология, брат.