Капитан госбезопасности. Ленинград-39

Ну да, подумал, Лева, если диверсант существовал бы, он, очень может быть, и шел бы этим маршрутом. Те из рабочих, кто направлялся утром в цеха, могли подумать, что человеку что-то понадобилось на складе. А если кто-то из кладовщиков возился у склада, он тоже не обратил бы внимания на человека, движущегося к задней цеховой стене. Мало ли что потребовалось по рабочей надобности. Или приспичило принять на грудь для утреннего облегчения вдали от мастера. Потому что закуток как нельзя подходил для этой цели. В таком закутке очень хорошо соображать что на троих, что на одного. Редко кто без нужды покажется здесь, на этой полосе коричневой земли с жухлым бурьяном вдоль забора и разбросанным повсюду мусором: битым кирпичом, обрезками труб, досками и шлаком. Разве что если стружку нужно выбросить.

Командир как раз и подходил, сбрасывая скорость, к объемистому ящику, чей бок украшала белая надпись «Для стружки». Крышка была откинута – внутри железного вместилища переливались цветами радуги завитки металлической стружки. У ящика командир остановился. Со стороны могло показаться, что капитан госбеза любуется игрой цветовых разводов и стружечными серпантинами.

«Конечно, куда еще деть бомбу диверсанту, как ни подложить в ящик», – напала на Леву ирония. Печально вздохнув – и печаль его относилась к заблуждениям вселенского масштаба – Лева посмотрел на небо. Небо гармонировало с заводским пейзажем – по нему ползли, словно расплющенные на наковальне, тучи металлического отлива.

– Непорядок, – услышал сержант Коган.

– Непорядок, – еще раз выпалил товарищ Изкинд, стоявший рядом с Левой и наблюдавший за действиями незваного на завод капитана в фасонистом плаще и шляпе. Выпалил и закосолапил к ящику для стружки. Рука Изкинда, худая, как прут, вытянувшись из рукава френча, протянулась к откинутой крышке. Пальцы его разошлись, как тиски, готовясь сдавить железный лист крышки, выкрашенный черным лаком «Кузбасс», и толкнуть его вниз, захлопывая ящик и тем самым ликвидируя непорядок.

Лева пропустил тот момент, когда командир бросился наперехват. Прошелестели полы серого плаща по надписи «Для стружки». Рука человека в полувоенном френче замерла, перехваченная за запястье, над железным листом крышки. Пальцы Изкинда шевелились в захвате, подушечками касаясь бугристой поверхности листа, но шевелились все медленнее.

– Я же просил вас, Лева, сделать так, чтобы мне не мешали, – укоризненно произнес командир, отводя особиста за руку от ящика. Особист попеременно растягивал звуки «у» и «а», закусывал губу и клонился к земле.

– А вы, товарищ, ведете себя как вредитель или пособник. Или даже хуже того.

Командир отпустил руку Изкинда, когда отвел его на прежнюю позицию, к сержанту Когану. Изкинд тут же затряс рукою, болезненно морщась.

– Лева, я вас умоляю, все-таки избавьте меня от помех.

Командир вернулся к ящику для стружки, присел на корточки, ощупал края доски, прикрывавшей зазор между ящиком и стеной, потом откинул доску в сторону. Та, мокрая, подернутая белой мохнатой плесенью, тяжело рухнула, подняв с земли бурую пыль. Пронаблюдав за падением, сержант Коган только благодаря этому заметил на земле, неподалеку от упавшей доски, ее отпечаток. «Как же я проморгал, – огорчился сержант, – ведь бросается в глаза». Да, оно бросалось в глаза – углубление в земле, повторяющее очертание доски, которая долго лежала на одном и том же месте и только совсем недавно была вырвана из земли.

А командир уже высек огонь из зажигалки и светил, просунув руку в темный зазор между ящиком и стеной. Потом он выпрямился, спрятал зажигалку в карман. Подошел к ожидающим его распоряжений людям. Остановившись напротив Изкинда, капитан Шепелев сначала посмотрел на уже покрывшиеся заводской пылью ботинки, недовольно покачал головой, потом снял шляпу одной рукой, другой провел по волосам, посмотрел, как делал недавно до этого Лева, на небо. Надев шляпу, командир хлопнул особиста по плечу.

– Кто вы такой, я догадался. Начальник особого отдела завода. Скверные дела творятся на вверенном вам участке, скверные. Диверсанты разгуливают, как там у себя по Бродвеям. Как вас, кстати, зовут, товарищ?

– Изкинд, – ответил Изкинд, который сейчас испытывал не страх, а одно большое недоумение.

– Вот что, товарищ Изкинд, останавливайте в этом цеху работу и выводите из него людей. Выполняйте! Лева! – командир переключился на своего подчиненного. – Бегите за саперами. По пути… Впрочем, отставить. Омари уже сам пришел. Дуйте, Лева за саперами.

Сержант Лев Коган и лейтенант Омари Гвазава проследовали противоположными курсами. Омари подошел к командиру, оставшемуся в одиночестве.

– Выполнено, товарищ ка… – начал он доклад, но командир перебил:

– Омари, подойдите сюда, сейчас я вам покажу то, что предстоит обезвредить саперам, за которыми отправлен Лева. Держите зажигалку, посветите. Только осторожно, к крышке присоединена проволока. Взрывчатка должна была сдетонировать, когда закроют ящик.

Лейтенант посветил, стал смотреть, зацокал языком.

– Вы, Омари, останетесь за старшего. Вместо меня.