Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма

Капитан Хромов и сержант Лев Коган дожидались командира возле грузового автомобиля, привезшего на погибель Тимофея Рогова и Омари Гвазава. Шепелев сообщил им о своих намерениях и предложил подумать. Они не совещались, каждый размышлял в одиночку.

— Слушаю вас, — подошел к ним командир.

— Я с вами, — сказал сержант Коган, поправив круглые очки, на которые он заменил перед выездом свое всегдашнее пенсне.

— Лева, вы понимаете, что если вы не выдержите, то никто вас на себе не потащит? Вы останетесь в лесу, на морозе, один.

— Да, понимаю.

— А я не понимаю, — вступил в разговор капитан Хромов. — У нас есть приказ. Мы должны прибыть в указанное место, а не гоняться по лесу за диверсантами.

— Приказ мы выполним, лишь сделаем небольшой крюк. Мы на войне для того, чтобы уничтожать врага, который уничтожает нас, не согласны, Хромов? Кроме нас этого врага сейчас уничтожить некому. Впрочем, вы вправе решать сами, с кем вам идти или ехать. Можете перебраться на ту сторону реки и попроситься в танк.

— Чтоб прослыть трусом? Хромов трусом не был. Ладно…

— Только без одолжений, — поморщился Шепелев.

— Хм, — усмехнулся и нагнул голову Хромов. — Ты удачливый, капитан. Понадеюсь на это.

— Привел, товарищ капитан, — раздалось за спиной Шепелева. Он оглянулся. Рядом с Жохом стоял пожилой мужчина с «пилой» в петлицах[13].

— Старшина Зотов, — четко отрапортовал пришедший, приложив руку к буденовке. — Даю добровольное согласие.

— Отлично, — кивнул Шепелев. Внимательно всмотрелся в старшину. — Вы только сегодня оказались на финской?

— Нет. На финской войне с первых дней. Определен доставлять с призывного пункта и обучать добровольцев.

— Разведчиком доводилось?

— Доводилось, но не на финской.

— Сможете взять на себя подготовку снаряжения?

— Да. Но тут по всем пунктам поработать придется. Скажем, вы-то толково одеты, хотя еще поглядеть треба, что у вас в сапогах намотано, а вот он, скажем, — старшина мотнул головой в сторону Жоха, — бестолково. Да и я негодно, от шинели лучше бы избавиться. В таком деле одежка крайне важна. Потом еще важно лишнего не брать. Но если чего забудешь, взять потом будет неоткуда. С оружием, опять же, продумать надо. А если в лесу заночевать придется, то и это следует учесть.

Капитан посмотрел на солнце.

— У нас от силы час, товарищ старшина. Готовьте снаряжение, вы — старший. Снаряжение на десять человек. Капитан Хромов и сержант Коган — со старшиной, поможете ему. Вы, красноармеец… как вас забыл…

— Запрудовский, — подсказал Жох паспортное погоняло.

— Вы займетесь лыжами. Видели младшего комвзвода? Вот у него узнаете, где их взять. Я найду еще пятерых добровольцев…

Глава шестая «Пошел в разведки, посмотри на ветки» [14]

Мы привыкли брататься с победами,

И опять мы проносим в бою
По дорогам, исхоженным дедами
Краснозвездную славу свою.

«Суоми-красавица»

1

Ярви еще помнил те времена, когда он ездил в Петербург на русские святки катать на санях горожан, весело проводящих эти праздничные зимние дни. Почему-то русские считали, что непременно нужно прокатиться в святки на чухонском извозчике: в деревянном возке с резной спинкой, с расстеленными в нем тулупами, который тащила маленькая, крепкая чухонская лошадка с лентами в гриве. Поверье у них такое было или игра — Ярви не пытался выяснить ни тогда, ни после. В Петербурге собиралось в те дни много извозчиков-чухонцев. Они хорошо зарабатывали на праздниках. Очень хорошо. Ярви не смог бы сказать, что больше привлекало его в святочных катаниях — деньги или дети. Ему не меньше, чем подсчитывать ежедневную выручку, нравилось катать детей. Он любил детские восторги, их просьбы «погладить лошадку», их счастливые лица с красными «яблоками» на щеках. Для того чтобы дети выбирали именно его лошадку, он повесил на хомут колокольчики, а возок расписал цветными зверями, невообразимыми зверями, которые приходили ему в голову, когда он водил кистью по бортам им же самим сколоченных саней. Это были счастливые времена.

Потом мир сошел с ума. Ярви понял это, когда зимой восемнадцатого года увидел, что люди делают с людьми. Когда он увидел трупы русских солдат и трупы финнов, положенные на обочину дороги, чтобы наводить ужас. Когда увидел отрезанные головы, насажанные на колья, с вырезанными на лбу звездами. Когда стали вырезать целые русские семьи, проживавшие с ним по соседству.[15]

Ярви знал, что в мире не первый год идет война, но когда увидел, что она пришла в Суоми, тогда ему стало ясно — мир неизлечимо заболел. Слишком он оказался перегружен людьми, вдобавок они не расселялись по земле равномерно, а скапливались в одних и тех же местах. Мир стал напоминать челн, в котором набралось больше пассажиров, чем он может перевезти, вдобавок они сгрудились кучей у одного борта, лаются за место и толкают друг друга. Челн раскачивается, черпает воду бортами и вот-вот должен перевернуться.