Капитан госбезопасности. В марте сорокового

Ну, это будет отложенная задача. Главное сейчас — разобраться, для чего им понадобилась форма, причем срочно понадобилась. И, конечно, не менее важно во всех передрягах уцелеть самому. Потому что некому будет тогда рассказать ни о форме, ни об университетской явке, ни о Миколе, ни о номерах этой машины. Хотя от машины, возможно, они сегодня же и избавятся. Впрочем, как знать…

Доехали быстро. «Мерседес» остановился перед неким учреждением, в которое с хмурыми утренними лицами и портфелями в руках стекались не до конца проснувшиеся совслужащие. Шофер остался в машине, а «Жох», Кемень и еще один сегодняшний подельник, представившийся Семеном, пошли дальше по улице, по ее мокрым от ночного дождя булыжникам мостовой. Дорогу показывал Семен. Дорога вышла недолгой: полквартала до поворота на другую улицу, где через два дома и располагалось искомое здание. Искомое отличалось от соседних высокой дымящей трубой. Это была одна из городских бань.

Идея, пришедшая на ум «Жоху», когда он выслушивал Миколин план ограбления складов воинской части, заключалась в следующем: среди относительно недавно расквартированных во Львове полков имеются такие, что заняли неприспособленные ко всем солдатским нуждам территории и не успели или просто не в силах обустроить там солдатский быт. И где моются солдаты? В городских банях. Водят их туда, понятное дело, не полками. Скорее всего, поротно или повзводно. И уж точно без оружия. Отсюда, из этой идеи, вытекает планчик, построенный на внезапности и дерзости. Главное, выяснить, где, когда и сколько человек будет находиться.

Шепелев настоял тогда на своем плане, убедил Миколу отказаться от проникновения на охраняемые территории. Капитан, конечно, мог бы, не рискуя поломать рамки своего образа, отказаться от участия в любых мероприятиях своих новых друзей. Но это бы осложнило задачу, ради которой все затевалось. А с «Жохом» или без за формой своей они куда-нибудь полезут, и нет никакой уверенности, что при этом не погибнет тот же часовой или даже часовые, или какие-нибудь другие люди. А он, «Жох», уж постарается, чтоб обошлось без жертв как с одной, так и с другой стороны.

И вот сейчас они входят в двери городской бани. От гардероба направляются в женское отделение две представительницы слабого пола с холщовыми сумками в руках. Лиц противоположного пола, входящих в противоположное отделение, не наблюдается. Вместо них у входа в мужское отделение висит объявление «Сегодня первый сеанс в 10:00». Трое вошедших уверенно идут мимо бумажного предупреждения.

— Стойте, стойте, — догоняет их уже в коридорчике дедок, до того болтавший с гардеробщиком. — Закрыто. Читать не умеете? Спецмероприятие. После приходите.

Вор резко останавливается, дед налетает на него. «Жох» поворачивается и кладет ладонь на плечо старика.

— Дедун, разуй глаза, не видишь, что ли, мы по делу. Мы не мыться, мы чистые. Кто сегодня банщиком?

— Серега, — бормочет старик.

— Видишь, мы не ошиблись. Мы очень занятые люди, чтоб сто раз приходить. — «Вор» хлопает работника бани по плечу, поправляет ему галстук. — На, за нарушение порядка, — и «Жох» сует скомканный четвертной в карман дедовского пиджака. Разворачивается и идет дальше. Не отстают от него и двое его подельников.

— Шум не пидниме? — встревожено спрашивает Кемень, который присутствовал при их с Миколой разговоре, где «вор» давал ответы на этот и другие вопросы. Послать его или повторить? Ладно уж.

— У банщиков с нашим братом, — «Жох» показывает на себя пальцем, — завсегда дела варятся. Ничего необычного не происходит. Заурядно, как кусок мыла.

Перед тем, как открыть дверь, «Жох» расстегивает куртку и рубашку под ней, обнажая татуировку в виде трехглавого собора. Потом входит в раздевалку, за спиной топают члены его сегодняшнего преступного сообщества. Вор сразу сворачивает к столику банщика. Кажется, он не обращает никакого внимания на то, что происходит в помещении, но краем глаза «вор» ловит солдатское шевеление в раздевалке. Разоблачаются, готовятся к помывке.

— Здорово, Серега, — ухмыляющийся посетитель протягивает сидящему на стуле банщику руку. — На пару слов. Возникли кое-какие недоразумения. Надо бы снять.

— Я не Серега, — говорит человек в белом халате, рассматривая татуировку на груди посетителя. В глазах зарождается испуг. — Серега там, — он кивает на каморку за своей спиной, дверь которой прикрыта.

— Пошли к нему, — «Жох» берет со стола банщика металлический номерок, подкидывает на ладони. И с нешуточной угрозой в голосе говорит. — Сейчас, кент, будем разбираться, кто из вас Серега, а кто ни при чем. Зря вы, фраера, в это ввязались!

— Во что? — банщик не на шутку перепуган, поднимается со стула.

— Не лепи беса, дуролом, — «Жох» обходит стол, так, чтобы не видел никто из солдат в раздевалке, легонько пинает носком сапога банщика по голени. — Пошли на очняк с Серегой.

— А как же… вот, — человек в белом халате показывает пальцем на стол.

— Если ты не Серега, сейчас вернешься на пост.