Капитан госбезопасности. В марте сорокового

На столе преломляла электрический свет одна из двух принесенных заботливым Миколой бутылок «Пшеничной». На закуску постояльцу были нарезаны хлеб и колбаса, подготовлены вчерашние огурцы и копченая рыба. «Вор» налил себе водки в граненую рюмку, пошарил глазами по кухне, отыскал нужную посудную полку, подошел и снял вторую рюмку, наполнил и ее.

— Выпей со мной, хозяйка, — требовательно сказал «Жох», поставив вторую рюмку рядом с первой на стол.

— Я не пью, — ответила она, продолжая заниматься делом, то есть помешивать что-то в кастрюле.

Постоялец подошел к ней, встал за спиной.

— Выпей, я тебя прошу.

— Нет, — отрезала она, придавая голосу твердости.

«Жох» взял ее за плечи и развернул.

— Не могу я пить один, не по-человечески это. Составь компанию, Христина. И не смотри на меня волком.

— Я вас боюсь, — отведя взгляд, проговорила она.

— Не стоит. Пойдем посидим, подружимся. — «Жох» обхватил пальцами ее тонкое запястье.

— Пустите меня, я буду кричать, — в ее голосе назревали истерические нотки.

— Кричи, — спокойно согласился на это «Жох», сильнее сжимая пальцы на ее руке. — Твой Кемень не сунется, он меня боится больше, чем ты. Я многого прошу? Или я не человек, по-твоему, и ты брезгуешь пить со мной?

В последней фразе капитана сверкнула угроза.

— Пустите, у меня будут синяки, — предприняла Христина еще одну попытку.

— Выпьешь? — «Жох» не отпустил ее.

— Хорошо, — устало согласилась она.

«А скоро я совсем перестану быть собой, — усмехнулся про себя товарищ Шепелев, садясь за стол напротив женщины, говорящей с польским акцентом. — Окончательно перевоплощусь, брошу службу и стану воровать».

— За гостеприимный дом, — постоялец «Жох» поднял рюмку. — За радушную и красивую хозяйку. И до дна!

Капитан никогда не считал себя большим знатоком женщин. Опасно это — считать себя знатоком женщин. И пытаться просчитать их ходы так же, как просчитываешь ходы противников-мужчин. Однако капитан понял, что произойдет, когда повернул Христину к себе и заглянул ей в глаза. Знал, что это произойдет, если он того захочет и будет продолжать.

Он захотел и продолжал. В его опасной игре эта женщина может помочь. А помощь ему обязательно понадобится. Тем более женщина она привлекательная. Даже красивая. Эдакой осенней, октябрьской красотой.

И это произошло. Помогла и водка. Водка ж, она не только калечит печень, разбивает семьи и одаривает утренней головной болью. Водочка снимает цепи, сводит разведенные мосты, разгоняет кровь. «Жох» заставил хозяйку Христину выпить не одну рюмку. Зато все остальное происходило без всяческого нажима. Остальное происходило исключительно по велению извечного инстинкта.

Он обнял женщину, крепко прижал к себе. Ее голова откинулась назад, глаза закрылись, а губы раздвинулись для поцелуя. Переплелись дыхания, тела стали чувствовать друг друга под одеждой.

— А теперь пойдем в твою комнату, — сказал «Жох». И они оказались в ее комнате.

Любовная составляющая ночи получилась страстной. Капитан удивлялся и сам себе, и этой женщине, производившей до сего момента впечатление строгой и холодной. Может быть, причиной тому был ее невостребованная чувственность, которая находила до того отвод в работе и эмоциях подпольной деятельности. А с его стороны этой связью замещалась ожидаемая и несостоявшаяся встреча с Ольгой. Как бы то ни было, но мужчина и женщина, похоже, нашли друг друга тогда, когда оказались друг другу нужны.

Но любая страсть в конце концов утихает, после штормов наступает затишье.

Капитан курил, Христина лежала, отвернувшись от него. Потом он услышал, как женщина плачет. Вдруг она повернулась. Ее лицо смотрело в потолок, глаза были закрыты, из-под век стекали слезы… и она истерически хохотала. Шепелев молча ждал, когда этот приступ пройдет. Наконец Христина успокоилась и смогла говорить.

— После смерти мужа я поклялась, что у меня не будет больше мужчины, — то, что она говорила, прерывалось всхлипами и короткими смешками. — И вот появляется. И кто он?! Уголовник!

— Ха! — «Жох» загасил папиросу о днище спичечного коробка, который использовал как пепельницу, высыпав из него спички. Повернулся к женщине. — А то, чем вы тут занимаетесь, разве не подходит под статью. Статья пятьдесят восемь…

— Ее выдумали коммунисты! — Она резко поднялась в постели и ее небольшие груди возмущенно вздрогнули.

— Выдуманная-не выдуманная, а статья. И сидеть по ней придется в натуральном лагере с конвоем, собаками и колючкой.

— Господи, о чем мы говорим сейчас! — Христина закрыла лицо ладонями.

— И то верно, — он обвил ее руками, положил на подушки.

— Я даже не знала, что я такая шлюха, — она уткнулась в его татуированную грудь, в синие купола.

«А-а, — протянул про себя капитан, — с потом вышел алкоголь, наползает трезвость, начинаются нравственные терзания».

И он сказал, что сейчас требовалось: