Капитан госбезопасности. В марте сорокового

Это был веселый поезд. Еще и поэтому уснуть в нем было не суждено. Гомон стоял как на ярмарке. Родня еще больше вагон с ярмаркой, из корзин высовывали шеи гуси, у кого-то хрюкали поросята, пол быстро покрывала сплевываемая шелуха от семечек. С первых колесных тактов появилась бутыль с мутноватым содержимым и стаканы. Угощали всех. От стакана «богатирьской горилки» не отказался и капитан, а с его молчаливого согласия причастился и Василий. От сдобренного перцем самогона сразу прошиб пот. «Вот чем хорошо было бы согреваться в финских лесах», — вспомнил капитан свое пребывание в снегах и сорокаградусных морозах недавно закончившейся войны.

В вагоне звучала какая-то дикая языковая смесь из польского, украинского, русского и венгерского. Выходя в тамбур курить, Шепелев слышал разговоры и на еще каком-то славянском языке. Возможно, на чешском, возможно, на словацком. Здесь, где начинались Восточные Карпаты, народы перемешались, как пуговицы в коробке. Ничего странного. До Венгрии рукой подать, рядом Чехословакия, Румыния, Польша. А если вспомнить, какие события потрясали в недалеком прошлом этот край (а досталось ему поболее многих других европейских районов), если учесть, что потрясения все продолжаются, то нет ничего удивительного в том, что люди снимались с насиженных мест и кочевали из страны в страну.

Украинская же речь, которую слышал в поезде капитан, отличалась от львовской, размеренной и правильной. Здесь же все тарахтели, как из пулемета, и говорили, похоже, на местном говоре, используя множество областных словечек. Шепелев, чей слух освоился с «мовой» за последние дни и общий смысл услышанного доходил без труда, сейчас мало что понимал. Что было тем более обидно, так как вокруг хохотали без умолку. В том числе и Василий, который тоже втянулся в дорожный разговор. И даже те подлецы, что оккупировали вторые полки, не спали, а, свесив головы, вслушивались в вагонные растабары и лезли со своими репликами.

Капитан развлекал себя все больше тем, что смотрел в окно. Проплывающая местность становилась гористой с множеством лугов, на которых свежую весеннюю траву щипали козы и овцы. Когда поезд совершал поворот согласно проложенной колее, далеко впереди удавалось разглядеть высокие горные взлеты.

Насколько капитан знал, в этих областях пока не торопятся с коллективизацией, постепенно изменяют порядок, к которому привыкло местное население. Но слово «колхоз» уже звучало в разговорах этих людей. И опять же вызывало смех. Вообще, с хорошим настроением возвращаются они по домам в своем «подкидыше». Надо думать, не только сегодня. Впрочем, чего грустить. Места хорошие, почва богатая, живности в карпатских лесах хоть отбавляй, воздух лечебный, горилка добрая, к переменам власти они привыкли. Сегодня Советский Союз, вчера Польша, еще раньше Австро-Венгрия. Не удивятся они, если и завтра власть поменяется. А жить надо сегодняшним днем. Если есть повод сегодня не грустить, так и не будем. В чем-то капитан завидовал этим людям. Этой простоты восприятия ему, пожалуй, не хватало.

Народ постепенно выходил на остановках, которые «подкидыш» делал довольно часто. Иногда казалось, что состав останавливается прямо посреди леса или лугов. Но можно не сомневаться, что за деревьями или за холмом стоит деревня. В которую и пойдут сошедшие люди.

— Документы, граждане. Прошу предъявить.

Это прозвучало уже тогда, когда в вагоне никто не стоял, когда и сидели на лавках уже не впритирку.

По вагону шел лейтенант внутренних войск НКВД, его сопровождало два солдата-пограничника. Проверяли документы у всех. И действительно, у того, кто чем-то вызывал подозрение, смотрели вещи. Очередь дошла и до них с Василием.

В их паспорта, как раз на случай такой вот проверки, были вложены бумаги, что они агитаторы от культпросвета. Агитатор, следующий в поезде в отдаленную деревню, сейчас на Западной Украине столь же распространенный персонаж, как коробейники в Некрасовское время или коммивояжер в какой-нибудь современной капиталистической стране. Надо доносить идеи и разъяснять политику партии во всех отдаленных уголках.

Им вернули паспорта без всяких вопросов, не бросая подозрительных взглядов. Что ж, с образом агитаторов львовские товарищи, похоже, угадали безошибочно. А они с Василием теперь, после того, как наряд удалился дальше по вагону, можно сказать, официально попали на Советские Карпаты. Но этого им мало. Им надо дальше — на юго-западные склоны Восточных Карпат, в Закарпатье, которое советским пока не стало.

Глава десятая Замковая гора