Капитан-командор

На следующий день лекарь и в самом деле явился, как обещал — к вечеру, и с видимым удовольствием остался на ужин. За столом держал себя скромно, иногда даже краснел от взглядов, украдкой (это она так думала, что украдкой) бросаемых Камиллой, о себе рассказывал мало — вырос в семье аптекаря, разорился и — по примеру многих — решил попытать счастья в чужедальней стороне. С владетельными особами? Нет, не знаком, что вы! Какая там Анна Иоанновна, какой герцог? В этих домах простых аптекарей не принимали!

О только что прошедшем плаванье гость рассказал еще меньше: подошли к какому-то островку — бог его знает, что за остров — да под руководством недавно назначенного капрала учились целиться и стрелять.

— А дядюшка? Дядюшка что в это время делал? — выслушав, громко спросила Камилла. — За вами смотрел?

— Дядюшка? — лекарь поначалу не понял, о ком идет речь.

— Ваш капитан — господин Сэмюэль Хопкинс, — пояснил Андрей.

— Ах, капитан… Да ничего такого не делал, сэр. Прохаживался себе где-то по острову, гулял.

Молодой человек отвечал как-то односложно, зажато, особенно когда речь заходила о плаванье «Саванны» — как видно, старый пират запретил особо распространяться на эту тему, а, может быть, герр Штамм просто был молчуном, что, кстати сказать, не особо-то импонировало Андрею, который и сам любил не болтать, а слушать — качество для начала двадцать первого века весьма редкое, обычно бывало наоборот, и сам Громов когда-то знавал немало таких вполне приятных и дружески расположенных к нему людей, которые — особенно в подпитии — начинали грузить всех своими проблемами… и даже не проблемами, а всем тем, что они считали для себя важным, именно для себя — не для других, другим до этого не было совершенно никакого дела… как и подобного рода рассказчикам до других. Иногда любители поболтать совсем съезжали с рельсов — и, начав с армейских воспоминаний (в большинстве случаев только им самим и интересных) опускались до пересказа просмотренных фильмов, что становилось уже совсем невыносимым даже для такого покладистого и терпеливого человека, как Андрей.

Но! Он все же любил слушать, а не болтать, а молодой лекарь Генрих Штамм к болтунам, похоже, не относился.

Камилла быстро поправилась, но тут же нашла у себя еще какие-то недомогания, которые нужно было лечить — доктор Штамм стал в особнячке постоянным гостем, и Бьянка прекрасно понимала — почему, о чем и говорила Громову с мягкой улыбкой.

— О, наша рыжая бедняжка наконец-то обрела любовь!

— Боюсь, дядюшка оторвет этому аптекарю-доктору ноги, как только узнает, — ухмыльнулся Андрей. — Думаю, он вряд ли считает нищего и во всем зависящего от него самого парня достойной партией для своей чудной племянницы. Так что я б на месте наших влюбленных — если уж речь действительно идет о любви — вел бы себя весьма осмотрительно!

— Они и так осторожничают, — искоса взглянув на возлюбленного, Бьянка повела плечом. — Камилла просила меня, чтоб я никому ничего не рассказывала… ну и чтоб об этом же попросила тебя.

— Зачем и просить-то? — улегшись на ложе, потянулся капитан Гром. — Болтать о чужих радостях — совсем уж последнее дело. Разве что позавидовать…

— Позавидовать?! — синие глаза баронессы сверкнули обидой. — Тебе есть чему завидовать, милый?

— Ах, душа моя! — вскочив на ноги, молодой человек привлек к себя девушку и крепко поцеловал в губы. — По ходу, это нам все завидовать должны.

— Слава богу, Камилла теперь не завидует…

— Ах, милая…

Андрей уже расстегивал на Бьянке платье, развязал на спине шелковые тесемки, туго стягивающие лиф… Обнажил спинку и сахарные плечики, погладил, поцеловал, нежно поласкал ладонью грудь, пропустив между пальцев сосок — быстро твердеющий, упругий…

Шурша, скользнуло к ногам платье… Скрипнуло ложе… И в прикрытых от неги глазах влюбленных вспыхнул яростный свет всепоглощающей страсти, уносящейся ввысь, к небесам!

Погода постепенно налаживалась, капитаны и шкипер совещались все чаще — готовили корабли к рейду, задумав повторить недавний успех. Еще поднабрали немного людей из местных — с этим никаких проблем не возникло, слава об удачливом капитане Громе уже давно бежала впереди него самого. Совещались в этот раз на «Саванне», в просторной кормовой каюте брига, на стенах которой висела какая-то карта… островки, море… быть может — именно Багамские острова?

— Да, Багамы, — отзываясь на тихо заданный вопрос, пояснил шкипер. — Нью-Провиденс и множество островков помельче, — оглянувшись на бывшего боцмана, француз повысил голос: — Старина Сэм, что означают вот эти крестики?

— Какие еще крестики? — старый пират скривился, словно от зубной боли. — Ах, эти… это я… я помечаю места, где есть пресная вода.

Шкипер весело засмеялся:

— Вижу, почти на всех островках она есть. Даже на самых маленьких.

— Есть, есть, а как вы думали? — махнув рукой, пробурчал капитан Хопкинс. — Где ручьи, а где просто большие лужи. Недавно ведь шли дожди. Ну что? Прошу к столу, друзья мои! Посидим, помозгуем — как, с кем и куда.

— Что значит — с кем? — Антуан удивленно прищурился. — Разве у нас не хватает людей и судов?