Капитан «Корсара»

Дворецкий распахнул дверь, и гости вышли. На пороге Ройд развернулся и насмешливо спросил:

– Неужели правительство в самом деле демонстрирует решимость?

Губы Волверстоуна изогнулись в такой же насмешливой улыбке.

– В настоящее время – да. Давайте пользоваться моментом.

Ройд вздохнул. Они с Изабель попрощались с герцогиней и рука об руку спустились с крыльца.

Назад, на Стэнхоуп-стрит, решили возвращаться пешком. Изабель, взяв Ройда под руку, радовалась возможности размять ноги и подышать. Хотя запахи большого города, суета и постоянный шум совсем не походили на соленый морской воздух и тихий плеск волн, она все равно чувствовала себя здесь как дома. Она привыкла к постоянным шуму и грохоту на судоверфи, когда ее окружали запахи смолы, опилок и лака.

К тому времени, как они повернули с Саут-Одли-стрит на Стэнхоуп-стрит, она успела выслушать замечания Эдвины и Эйлин – две другие пары шли чуть впереди – и оценила мрачноватое, но решительное выражение лиц Роберта и Деклана. Кажется, Фробишеры наконец смирились с тем, что их дамы поплывут с ними.

Не в таком далеком прошлом он первый стал бы решительно возражать против того, чтобы позволить женщинам рисковать, допустить для них хотя бы малейшую угрозу. Но только не сейчас. Только не с Изабель.

Для его дальнейших планов жизненно важно делить с ней все.

Вернувшись домой, братья первым делом направились в библиотеку и написали подробные приказы своим первым помощникам. Деклан заранее попросил Хамфри вызвать двух посыльных; как только приказы будут готовы и запечатаны, их немедленно отправят в конторы судоходной компании Фробишеров в Саутгемптоне и Бристоле.

Покончив с самой важной стороной своих приготовлений, они принялись снова просматривать списки необходимого и вспоминать, не забыли ли они что-нибудь.

Перед ужином Ройд отправился переодеваться, как и его братья. Благодаря этому ритуалу у него появилось несколько минут, когда он мог наедине пересмотреть свои планы – все свои планы.

Похоже, что с заданием все шло как нужно.

Что же касается Изабель…

Он слышал шорох в соседней комнате, той, которую отвели ей; звуки отвлекали не только его мысли, но и чувства. Не нужно было долго думать, чтобы прийти к выводу: если он хочет ее вернуть, он должен продолжать в том же духе. Он не сомневался: самый надежный способ снова привлечь ее на свою сторону – подтвердить, что она его жена во всех смыслах этого слова. Следовательно, обращаться с ней он должен так, словно она уже занимает это положение.

Они прекрасно взаимодействовали и на людях, и в повседневной жизни. Но оставалась одна сторона их отношений, о которой ни один из них еще не заговаривал, хотя взаимное влечение никуда не исчезло, наоборот, стало еще сильнее.

Повязывая свежий галстук и закалывая его золотой булавкой, Ройд вспоминал все, что было раньше, вспоминал, как у них все начиналось…

Он никогда не ухаживал за ней в общепринятом смысле слова. Ему не понадобилось даже соблазнять ее – они упали друг другу в объятия так же естественно, как дождь падал с неба, без всяких усилий с чьей бы то ни было стороны. Но то было тогда, а сейчас все по-другому, и то, что было, больше не повторится.

Ройд посмотрелся в зеркало и расплылся в улыбке. В Лондоне им предстоит провести еще один день и две ночи, прежде чем они снова поднимутся на борт «Корсара» – прежде чем они вернутся в более суровые условия, где, в числе прочего, будет их сын.

– Значит, придется заняться этим сейчас. – Он подмигнул своему отражению.

Изабель сразу же заметила в Ройде перемену – не в нем самом, а в выражении лица. Серые глаза снова смотрели пытливо; в них появился некий задумчивый блеск.

Она давно поняла, чем грозит их сближение. Хочет ли она повторить тот же путь? Изабель очень удивилась, когда поняла, что не знает ответа на последний вопрос.

Тем временем… она позволила Ройду отвести себя к ужину. Они подошли к столу, и Ройд отпустил ее руку; жестом приказав лакею посторониться, сам выдвинул ей стул, заботливо усадил и только потом сел рядом. Садясь, он словно невзначай провел кончиками пальцев по ее голому плечу от ключицы до затылка.

Изабель пришлось приложить большие усилия, чтобы не вскрикнуть, однако она задрожала всем телом. Дождавшись, пока он сядет, она медленно повернула голову – и улыбнулась, глядя ему в глаза.

Игра началась. Они оба исполняли нечто вроде танца, котильона: то и дело касались друг друга ладонями и пальцами – то здесь, то там. Касания сопровождали взгляды, которые были невинными лишь отчасти. Изабель уже забыла, как постепенно нарастает напряжение, как, на первый взгляд, простые прикосновения заводят от скрытой в них сексуальности. Ее обдало жаром; от его близости и предвкушения дальнейшего она так разволновалась, что ей стало трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы поддерживать беседу.

Но он бросил ей вызов – а она никогда в жизни не уклонялась от вызова.

Она подозревала, что окончательный итог можно свести к ничьей.