Капитан Мак

- В чем же я должен повиноваться вам? - спросил дон Фелипе убито. Оставить в покое вашего дорогого капитана?

- Нет, больше того.

- Стать его другом?

- И еще больше... Я хочу, - сказала донья Манча, - чтобы капитан отныне звался Руис и Мендоза.

Дон Фелипе невольно вскрикнул.

- Вы вольны соглашаться на мои условия или отвергнуть их, - закончила его сестра.

Роли переменились: теперь приказывала донья Манча.

Дон Фелипе склонил голову.

- Хорошо, я повинуюсь, - прошептал он.

Глава 22. Дон Руис и Мендоза и Пальмар и проч. и проч.

А Сидуан тем временем не отходил от своего спящего капитана. Сидуан был просто великолепен: он сторожил капитана; обнажив шпагу, он ходил взад и вперед по комнате и был готов противостоять хоть всей Испании, то есть, в данном случае, дону Фелипе.

Но испанцы не пошли в атаку; никто не стал ломиться в двери павильона, и на этот раз Сидуану не пришлась обагрять свой меч в крови.

Он воспользовался свободным временем, чтобы немного помечтать о будущем. Отправной точкой его мечтаний была знаменитая веревка, которую Мак дал ему, выдав ее за веревку повешенного.

- Очевидно, - говорил себе бывший трактирщик, ставший военным, именно веревке повешенного мы обязаны всеми этими чудесами. Ведь другие, то есть те, у кого нет и кусочка такой веревки, уже сто раз бы погибли за последние сутки... Во-первых, в Шатле, уж если виселица была сколочена, палач никогда без дела не остается, а тут он ушел ни с чем... Потом я, при своей хилости, без этой веревки никогда не смог бы взвалить капитана на плечи и протащить его мимо двадцати часовых. А эти болваны еще и кланялись мне, как будто я был сам господин де Гито собственной персоной... А в конце концов мы оказались здесь... во дворце... во дворце феи доньи Манчи... Значит так: если бы донья Манча не любила капитана, она бы не помогла нам его спасти и не захотела бы выдать его за своего двоюродного брата... Это все веревка повешенного помогла! Веревка дорогая действует!

Но тут одна неожиданно пришедшая ему в голову мысль испортила радость Сидуана.

- Все так, - сказал он себе, - а ведь барышня Сара Лоредан, о которой я совсем забыл, похоже, втюрилась в моего капитана... Тут за этим делом надо проследить, потому что между доньей Манчей, знатной дамой, и Сарой Лоредан, маленькой горожаночкой, и выбирать-то нечего...

Но, сказав себе все это, Сидуан сунул левую руку в карман и наткнулся на знаменитую веревку.

- Ну и дурак же я! - сказал он. - Ведь веревка-то здесь и не даст нам наделать глупостей!

И на его толстых, как у монаха, губах расцвела блаженная улыбка.

- Ну, - продолжал Сидуан, - подумаем немного. Капитан становится знатным сеньором, это ясно. Донья Манча его обожает, это тоже ясно. Он богат, любим, он будет маршалом Франции... и это все веревка... Ну а со мной-то что будет? Со мной, черт возьми! Ведь у меня тоже есть кусок этой веревки, которая приносит счастье, и мой путь, значит, будет похож на путь моего господина: я буду капитаном, буду богат... а почему бы и нет?

Но, пока он произносил этот монолог, ему в голову пришла неожиданно еще одна мысль:

- Ну и ну! - сказал он. - Я и самом деле остатки мозгов потерял. Не радоваться я должен, а плакать - правда одним глазом, а другим - смеяться. Ведь прошлой ночью моего дядю Жоба убили бандиты!

И с этими словами Сидуан вытер одну щеку, хотя не пролил еще ни одной слезы. Потом улыбнулся и добавил:

- У дяди-то кроме меня других наследников нет!

Но тут размышления Сидуана были внезапно прерваны. В павильон вошла донья Манча. Она подошла к кровати, отдернула полог и убедилась, что капитан все еще спит.

- Сударыня, - спросил ее Сидуан, возвращаясь к своей первой мысли, вы действительно думаете, что капитан проспит еще два-три часа?

- Не знаю, - ответила донья Манча.

Сидуан почесал за ухом.

- Ох, надеюсь, что он еще немного поспит, - неожиданно сказал он.

- Вот как? - воскликнула донья Манча. - Какая это муха тебя укусила, дружочек? Только что ты жаловался, что он слишком долго спит...

- Да я просто забыл...

- О чем?

- Что мне еще нужно отлучиться по одному маленькому дельцу. О, сударыня, вы так добры к капитану. что я надеялся на...

- На то, что и твои дела меня тоже интересуют, ведь так? - с улыбкой спросила донья Манча.

- Именно так, сударыня.

- Так что же с тобой случилось, мой мальчик? Счастье или несчастье?

- И то, и другое.

- То есть как?

- Дядюшка у меня помер! - и Сидуан всхлипнул.

Потом улыбнулся и добавил:

- А я - его наследник... а сбереженьица у него, у дядюшки Жоба, были!

- Его звали Жоб? - переспросила донья Манча.

- Да, сударыня.

- Он был слугой Самюэля Лоредана?

- Точно так, сударыня.

- И он был твоим дядей?

- Да, родным братом моей покойной матушки; у нас в краю это называется двоюродный дядюшка.

- И он умер?

- Да, сударыня; его убили бандиты Ригобера как раз, когда он направлялся в Пре-Сен-Жерве из-за вашей серьги. Вы же понимаете, что раз я - наследник, то нужно пойти к нотариусу... к прокурору.

- И потому ты хотел уйти?

- Да, сударыня.

- Хорошо, - сказала донья Манча, - помоги мне перенести капитана в его комнату, и можешь идти.