Капитан Мак

- Ах, монсеньор, я выполню ваше поручение с радостью и удовольствием. Прошу у вашего преосвященства только несколько дней, потому что я почитаю своим долгом, хотя бы ради нового положения, которое я займу, полностью изменить свою жизнь.

- Объяснитесь, сударь!

- Боже мой, монсеньор, все очень просто. Я подумал, что человек моего возраста, да еще неизвестно откуда взявшийся, явившись занять пост, который обычно доверяют седобородым генералам, не будет внушать должного уважения...

- Вы забываете, сударь, что нового человека посылает кардинал Ришелье, который обычно не поступает легкомысленно!

- Да сохранит меня Господь от того, чтобы я забыл, какую большую милость вы мне оказываете, ваше преосвященство, и насколько вы были добры ко мне!

- Так пусть вас не беспокоит, сударь, людское мнение!

- Монсеньор, - сказал с улыбкой Мак, - ваше преосвященство были всегда так добры ко мне, что я признаюсь вам: я просто хочу перед отъездом жениться.

- Примите мои поздравления, сударь. Вы так недавно в Париже, но, похоже, времени вы здесь даром не теряли!

- Просто в Париже можно встретить людей, которых встречал в другом месте, монсеньор!

- Я не прошу вас выдавать свои тайны, - ответил кардинал, - вы можете поступать согласно вашим желаниям. Я просто прошу вас ускорить отъезд, насколько это возможно.

И, говоря это, кардинал написал несколько слов на пергаменте, к которому была подвешена большая печать из красного воска.

- Возьмите, - сказал он Маку, - это охранная грамота доньи Манчи.

- И еще одно слово, монсеньор, - произнес капитан, поблагодарив кардинала низким поклоном. - У меня нет никакого желания заниматься похоронами дона Фелипе. Не может ли этим заняться офицер, который был со мной?

- Безусловно, - ответил. Ришелье.

Еще раз почтительно поклонившись, Мак вышел из кабинета.

Глава 37. Отъезд доньи Манчи

Четверть часа спустя комендант крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель входил к Лоредану, где Сидуан и Перинетта рассказывали Саре о последних событиях.

- Пойдем со мной, Сидуан, - сказал Мак, поцеловав руку Сары, - еще не все кончилось. Тебе еще придется совершить небольшое путешествие.

- Путешествие?! - воскликнул бедный малый.

- Да, в Испанию.

На этот раз взволновалась Перинетта:

- В Испанию, монсеньор? И что вы хотите, чтоб мы в такой дали делали?

- Поэтому я и не говорю, милая Перинетта, что ты должна сопровождать Сидуана.

- Я один поеду? - спросил будущий супруг хорошенькой служанки.

- Нет, ты проводишь до границы донью Манчу.

Началась всеобщая неразбериха.

Перинетта кричала:

- Как, он с женщиной поедет?!

Сара, стоя, держала Мака за руки и говорила:

- Вы добились, чтобы она уехала? О, благодарю вас!

А Сидуан хохотал во все горло и, показывая на Перинетту пальцем, повторял:

- Ревнует, нет, вы посмотрите, она ревнует! Ты что, глупышка, думаешь, что эта знатная дама меня похитит?

- Ладно, дурень, не смейся ты так, - сказал Мак, поднимаясь. - Обними свою Перинетту, потому что пора отправляться.

Смех в самом деле прекратился.

Сидуан и Перинетта так бы и плакали, обнявшись, до вечера, если бы Мак их не заставил, наконец, распрощаться и не вытащил своего бывшего лакея на улицу.

Чтобы утешить его, он рассказывал ему по дороге, какие прекрасные места он увидит на пути из Парижа до Пиреней, и какими вкусными обедами будет угощать его во время путешествия донья Манча.

И поэтому, когда они подошли к воротам особняка прекрасной испанки, Сидуан был уже почти в восторге от того что ему предстоит столь заманчивое путешествие, да еще в таких прекрасных условиях.

Во дворе уже стояла большая запряженная парой лошадей коляска, забитая доверху чемоданами и пакетами.

Донья Манча была готова.

- Вы видите, меня не пришлось долго упрашивать, - сказала она Маку, когда он вошел в ее комнату. - Мне осталось только сесть в карету.

- Я буду вечно признателен вам за решительность, - ответил Мак, пожимая ей руку.

- Мой управляющий привезет мне все, что я оставила. Я также вручила ему письмо, которое он передаст королю, когда я уеду. Я приняла все возможные меры предосторожности.

- Ну а я, - сказал Мак, - принес вам охранную грамоту, и привел вам своего лакея, можно сказать, своего лучшего друга. Я отвечаю за него, как за себя, он покинет вас только тогда, когда вы будете в надежном месте.

- Вы очень добры, друг мой, и я никогда, до конца дней моих, вас не забуду.

И, сказав это, донья Манча надела плащ и мантилью и спустилась во двор. Сидуан уже сидел рядом с кучером.

Мак почтительно открыл дверцу и помог донье Манче подняться в карету.

- Вы помните, что вы мне обещали? - спросила она, усевшись.

- Вам не надо мне это напоминать, - ответил Мак, на минуту присаживаясь рядом с ней.

- О, друг мой, я бы так любила вас! - воскликнула бедняжка, со слезами обнимая капитана.

- Не заставляйте меня сожалеть, что мое сердце занято, - сказал он, целуя ее в лоб.

- Нет, не так! - возразила она.

И она похитила у него поцелуй, который она сделала условием своего отъезда, и который отныне должен был служить ей утешением до конца ее дней.