Капитан Мак. Игрок

— О, этот человек, этот человек! — произнес он, намекая на дона Фелипе. — Он всем сумел внушить непреодолимый страх!

— Монсеньор, — сказал лейтенант, — я думаю, что пора предупредить сеньора города Парижа и отдать распоряжение соорудить виселицу.

И Вильро ушел.

Господин де Гито вскочил и хотел бежать за ним, как вдруг его остановила чья-то сильная рука, и молодой, веселый и жизнерадостный голос воскликнул:

— Черт побери, господин комендант, сроду я еще так не веселился!

Господин де Гито застыл на месте, оказавшись лицом к лицу с капитаном Маком.

Капитан был в прекрасном настроении; он весь раскраснелся от удовольствия, и его радостное лицо составляло разительный контраст со смертельно бледным лицом господина де Гито.

— Он! — прошептал господин де Гито.

Он отступил еще на шаг; по его виду можно было подумать, что умереть предстоит ему… Но Мак ничего не заметил. Он был так счастлив!

Бал, свечи, звук скрипок, а, может быть, и нежные прикосновения Сары, с которой он много танцевал, совершенно опьянили его. Сердце его было переполнено.

В эту минуту он, наверное, не согласился бы променять свою шпагу на королевский скипетр.

Взяв под руку господина де Гито и увлекая его в другую гостиную, он без умолку говорил:

— Пресвятое чрево, господин комендант, как говаривал покойный король, пресвятое чрево! Прекрасный праздник! А какие туалеты!.. Женщины — просто божественные: кружева, камни и ангельские улыбки! Как приятно сидеть у вас в тюрьме! Немногого не хватает, чтоб я вообще отсюда не вышел!

— Ах, да замолчите же вы! — сказал надломленным голосом господин де Гито, но Мак его не услышал.

Юный безумец продолжал:

— А знаете, ваша крестница Сара восхитительна! Если бы я был уверен в том, что она меня полюбит, я думаю, я бы маршалом стал!

Господин де Гито вздохнул. Поддерживаемый под руку Маком, он походил на подвыпившего стрелка.

— Между нами говоря, — продолжал капитан, — мне, ей-ей, кажется, что я ей тоже нравлюсь! Я еще не знаю, чем все это кончится, но, черт возьми, есть люди, которым не так везет, как мне!

— Те, которых ведут на виселицу, — прошептал господин де Гито.

— Фу! Что за черные мысли! — ответил весело капитан. — Кто же на балу говорит о повешенном!

Но, произнеся эти слова, он взглянул на господина де Гито и, пораженный его бледностью и похоронным видом, невольно вздрогнул.

— О черт! — воскликнул он. — Что с вами, сударь?

— Со мной?

— С вами!

— Да, ничего… совсем ничего.

— Вы очень бледны.

— Здесь слишком жарко.

— Да у вас такой вид, будто вы кого-то похоронили.

— В самом деле?

— Черт побери, господин комендант, Мака не так легко обмануть.

— Ах!

— С вами приключилась какая-то неприятность?

— Может быть, и так.

— Так расскажите мне о ней. Откровенность облегчает душу.

— Не всегда.

— Ба, вот сами увидите! Так что с вами случилось?

— Пришел один приказ, — замогильным шепотом ответил господин де Гито.

— И этот приказ…

— Касается одного нашего заключенного…

— Ах, черт! — сказал Мак. — В Шатле их двести или триста. Это что, приказ подвергнуть пытке?

— Нет, еще хуже…

— Смертный приговор?

— Вы сами сказали, — еле выдохнул господин де Гито; ноги его по-прежнему не держали.

— Да, хорошенькое дельце! И когда?

— На рассвете.

Голос господина де Гито дрожал так сильно, что капитан осмелился заметить:

— Боже правый! Господин комендант, у вас не, тот характер, чтобы быть главным тюремщиком королевской тюрьмы Шатле. Слишком у вас мягкое сердце для таких страшных обязанностей!

— Кому вы это говорите? — вздохнул господин де Гито. — Поэтому я завтра же подаю королю прошение об отставке.

— Но это безумие!

— Нет, это не безумие, — сказал внезапно воодушевившись, господин де Гито, — я солдат, а не палач.

— Но пока что приказ придется выполнить и осужденного повесить.

— Увы!

Господин де Гито произнес это с таким отчаянием, что Мак воскликнул:

— Так вы питаете к вашему пленнику такой интерес?

— Огромный.

— И все же, он преступник?

— Нет, он невиновен.

И на глазах господина де Гито появились слезы.

Мак больше не смеялся.

Господин де Гито трясущимися руками нервно теребил кружево воротника и, казалось, был в глубоком горе. Внезапно в мозгу капитана вспыхнуло предчувствие и, взяв за руку господина де Гито, он спросил:

— Вы говорите, что этот человек невинен?

— Да.

— И он вас интересует?

— Я чувствую, что полюбил бы его, как собственного сына.

— Спасибо, господин комендант.

И Мак пожал руку добряка-коменданта.

Тот чуть не вскрикнул.

— Я понял, — закончил мысль Мак. — Заключенный, которого должны повесить на рассвете — это я.

Господин де Гито ничего не ответил и закрыл лицо руками.

— Гм! Удар достаточно сильный… особенно, когда не ждешь… Но в конце концов, не первый в моей жизни…

Некоторое время оба торжественно молчали.

Потом господин де Гито прошептал, и в голосе его слышалось отчаяние:

— Я хотел вас спасти… Я уже целый час пытаюсь сделать все, что в человеческих возможностях. Но ваши враги могущественны, и я против них бессилен!

— Ах, вот как! — воскликнул Мак, обретший свое обычное хладнокровие. — Оказывается, у меня есть враги?