Капитан Михалис

Брызнул фонтан крови, муэдзин рухнул на камни.

– Убить всех до единого! – взревел какой-то турок, чьи золотистые волосы развевались на ветру. Он начал хлестать длинным кнутом своих неповоротливых солдат.

– Не дрейфь, племянничек! – выкрикнул капитан. – Надежда покинула нас! Так, да здравствует наша Крита!

– Ты прав, дядя. С надежной покончено. За Криту!

Они вырвали из-за пояса свои кинжалы и рванулись вперед. А снег, словно саваном начал прикрывать всех мертвых. Залитые кровью фески в один миг стали белыми-белыми. Два стервятника начали кружиться над полем боя, внимательно всматриваясь в убивавших друг друга людей. В этой отчаянной рукопашной врагам удалось разделить племянника и капитана. Михалис ясно видел, как турки окружили Козмаса. И тогда он кинулся к нему на выручку.

– Я иду к тебе, племянник! Держись! – взревел капитан.

Но было уже очень поздно.

– Не торопись, Михалис. Он сейчас придет к тебе сам, – издеваясь, крикнул в ответ какой-то турок, и швырнул голову Козмаса прямо под ноги капитану. Михали поднял отрубленную голову за волосы наподобие боевого знамени. Какой-то дикий свет озарил в этот момент лицо капитана, и сердце его наполнила невероятная радость, радость любви к своей Крите, любви дерзновенной пред самим Богом, любви, не знающей страха смерти. Капитан взревел: „Свобода или…“ – но крик этот так и прервался на полуслове. Пуля вошла прямо в рот, а другая – в висок, и мозги Михалиса оросили соседние камни».

Вот эту «игру космических сил» и смог показать в своем романе Казандзакис, хотя формально речь в нем идет о реальном восстании жителей острова против турок в 1889 году, свидетелем которого будущий автор стал сам в очень юном возрасте и в котором принял активное участие его отец Михалис Казандзакис. Но это не реалистическое произведение, хотя события и обстоятельства восстания описаны близко к правде. Перед нами произведение «магического реализма», очень близкого по своей поэтике произведениям латиноамериканских авторов. Суть этого жанра заключается в том, что реальность в произведениях мифологизируется на основе живых, не утративших своей силы представлений того или иного коренного народа, восходящего к древней цивилизации. И если у латиноамериканцев это культура Майя, Ацтеков, Инков или африканских рабов с религией вуду и природной магией (см., например, «Царство земное» А. Карпентьера), то у Казандзакиса это отсылка к минойской цивилизации, без которой невозможно представить себе истинного критянина со всеми особенностями его национального характера, с его специфическим религиозным патриотизмом, пропитанным почвой и хтоникой древнего Крита.

Именно потому наиболее близким к роману Казандзакиса я бы назвал такой классический роман «магического реализма», как эпопею Варгаса Льосы «Война конца света». Но если Льоса был удостоен Нобелевской премии, то Казандзакис, наверное, в силу особого безумия своего произведения, не был. И этим изданием мы хоть в малой мере, но пытаемся восстановить историческую справедливость, дав возможность отечественному читателю приобщиться к одному из величайших шедевров XX века.