Капитан. На линии судьбы (СИ)

— Мама? — Игорь вздохнул. — Она погибла. Шесть лет назад. — Замолчал, продолжая терзать струны, потом поднял голову, встретившись с ним взглядом: — Служила у генерала.

— У Орлова? — в голосе Искандера появилось легкое напряжение.

— А ты думаешь, как я к Шторму попал? — отложив гитару в сторону, поднялся Игорь. Забрал у подошедшего к нему Данкина два стакана, один отнес Искандеру, вновь вернувшись к дивану. — Контрразведка, это у нас семейное.

— Да, я заметил, — переведя взгляд с одного на другого, протянул Искандер. — У генерала много весьма необычных друзей.

— Тут ты в точку! — хохотнул Таласки. — Не забудь внести себя в этот список.

— Себя? — чуть приподнял бровь скайл. Сделал глоток… аромат был горьковатым, а вкус — мягким, шелковистым.

— Игорь! — в голосе Данкина послышались жесткие нотки.

— Дядюшка… — вроде как каясь, опустил глаза Таласки. Хватило на пару секунд. — А как тебя Орлов нашел?

Искандер усмехнулся… но скулы заострились. Прошлым…

— Нас познакомил мой наставник.

— Наставник? — переспросил Игорь… поморщился, мотнул головой, когда взгляды встретились. Искандер хоть и держал контроль, не позволяя эмоциям просочиться за барьеры, но Таласки все равно «поймал». Отголоски.

Эмпатия… С ней не всегда было в плюс…

В этой волне не было ни горечи, ни особой радости, лишь целесообразность… от которой веяло грустью.

— В роду каниров ментальные способности на порядок выше, чем у остальных скайлов, — не столько безразлично, сколько отстраненно, произнес Искандер. Вновь сделал глоток, но уже машинально, без удовольствия. — В шесть лет, как только появились признаки пробуждения дара, меня отдали в казармы. У каждого — отдельная комната. Полный запрет на контакты… есть только ты и наставник. Жесткая дисциплина, физические нагрузки, плотный график обучения. Единственный вид отдыха — сон. Через год — перевод на следующий уровень. В группе — двое-трое.

— А я-то считал, что это мне досталось по полной! — не без восторга присвистнул Игорь. — Кажется, был не прав, — хохотнул он тут же. — Надо будет извиниться перед своим преподавателем. Бегать по барышням он нам не запрещал.

— Так и нам… не запрещали, — как-то… задорно, улыбнулся в ответ Искандер, словно… благодаря, — но это уже после четырнадцати.

— После четырнадцати? — мгновенно нахмурился Таласки. — А нас только после шестнадцати начали отпускать… — И такая обида была на его лице, что не засмеяться было просто невозможно.

Никто сдерживать себя и не стал.