Капитан Немо

— Они перебрались по мостику на берегу, — ответил инженер, — наверное, кто-то из нас забыл поднять.

— Да, действительно, — сказал Спилет, — теперь я вспомнил, что оставил его вчера опущенным…

— Нечего сказать, хорошо вы сделали, мистер Спилет! — воскликнул моряк.

— Что сделано, то сделано, — возразил Сайрес Смит, — подумаем лучше о том, что нам делать!

Было очевидно, что какие-то животные перебрались по мосту через реку, и если они пойдут вверх по левому берегу реки Милосердия, то могут взобраться на плато Дальнего Вида. Нужно было опередить их и, если понадобится, дать им отпор.

— Все-таки хотел бы я знать, что это за животные? — спросил Пенкроф во второй раз, прислушиваясь к лаю, который становился все громче.

Герберт высунулся из окна и стал слушать. Через минуту он уже знал, с кем они имеют дело, вспомнив, что уже слышал этот лай во время первого похода к Красному ручью.

— Это хищники, это лисицы! — объявил он тревожным голосом.

— Вперед! — крикнул моряк.

И все, вооружившись топорами, карабинами и револьверами, бросились к подъемнику и через минуту были уже на берегу.

Лисицы очень опасны, когда их много и они голодны. Несмотря на это, колонисты смело рванулись навстречу стае, и первые выстрелы, молниями вспыхивая в темноте, заставили отступить передние ряды хищников.

Важнее всего было не дать этим разбойникам взобраться на плато Дальнего Вида, потому что там они набросились бы на птичник, на посевы и могли бы произвести страшные и, возможно, даже непоправимые опустошения. Но так как на плато можно было попасть только по левому берегу реки, то следовало побыстрее загородить лисицам дорогу на самом узком месте побережья, между рекой и углом гранитной стены.

Все это понимали и по приказу Сайреса Смита поспешили к узкому проходу и загородили его собой раньше, чем туда успели добраться рыскавшие в темноте лисицы.

Смит, Спилет, Герберт, Пенкроф и Наб выстроились в одну линию во всю ширину прохода. Топ с раскрытой пастью стоял впереди, а рядом с ним Юп размахивал сучковатой дубинкой, как булавой.

Ночь была очень темной, и нападающие хищники были видны только при сверкании выстрелов. Лисиц было по меньшей мере около сотни, и глаза у них горели, как угольки.

— Не пропускайте ни одной! — крикнул Пенкроф.

— Они не пройдут! — ответил инженер.

Но если лисицам и не удалось пройти, то не потому, что они этого не хотели. Задние напирали на передних, и тут происходила настоящая бойня. Колонисты уничтожали хищников, стреляя из револьверов и рубя топорами. Немало убитых лисиц уже валялось на снегу, но стая как будто нисколько не уменьшилась, и казалось, что по мосту на побережье прибывают все новые и новые группы осаждающих.

Вскоре колонисты уже дрались врукопашную, и дело даже не обошлось без ранений, к счастью, легких. Герберт выстрелом из револьвера избавил Наба от лисицы, которая вскочила ему на спину, как тигр или кошка. Топ с дикой яростью хватал лисиц за горло и моментально душил их. Юп молотил своей дубинкой направо и налево и пришел в такое неистовство, что колонистам не удалось оттеснить его назад. Острое зрение позволяло ему хорошо видеть в темноте, и поэтому ни один удар его дубинки не пропал зря. Иногда орангутанг издавал пронзительный свист, который у него служил признаком торжества. В пылу схватки он далеко отошел от остальных бойцов, при вспышке револьверных выстрелов они увидели, что храброго Юпа окружили пять или шесть больших лисиц, с которыми он сражался, сохраняя удивительное хладнокровие.

В конце концов сражение закончилась победой колонистов, хотя для этого потребовалось не меньше двух часов. Первые проблески зари, вероятно, спугнули хищников — они врассыпную побежали на север обратно через мостик, который Наб тотчас же поднял.

Когда взошло солнце и осветило поле битвы, колонисты насчитали пятьдесят трупов, разбросанных на земле.

— А Юп? — послышался вдруг взволнованный голос Пенкрофа. — Где же Юп?

Юп исчез. Наб несколько раз окликнул своего друга, но Юп не отзывался на его голос. Все бросились искать Юпа, беспокоясь, как бы он не оказался убитым. Когда с берега убирали трупы, оставившие на снегу пятна крови, то нашли Юпа среди груды мертвых лисиц, раздробленные челюсти и переломанные спины которых служили доказательством, что всем им пришлось иметь дело со страшной дубинкой храброй обезьяны. Бедный Юп сжимал еще в руке обломок дубинки; лишившись своего оружия, он был изранен острыми зубами своих многочисленных противников — на груди у него виднелись глубокие раны.

— Он жив! — радостно закричал Наб.

— Мы его спасем, — сказал моряк. — Мы будем ухаживать за ним точно так же, как ухаживали бы за кем-нибудь из нас!

Юп, казалось, понял, что говорили о нем, потому что он склонил голову на плечо Пенкрофу, словно желая поблагодарить его за участие. Моряк тоже был ранен, но его раны, как и раны его товарищей, оказались легкими, так как благодаря огнестрельному оружию они почти не подпустили к себе кровожадных зверей. Только один Юп серьезно пострадал.