Капитан «Неуловимого»

Команды некоторых кораблей успели спустить несколько шлюпок, которые сейчас активно двигались на вёслах в сторону далёкого берега, едва видного отсюда, но больше, куда больше людей погибло: кто во время попадания, а другие – не продержавшись долго в ледяной воде. Один тральщик пытался спасать людей, но после попадания наш торпеды пошёл ко дну. Больше спасением товарищей немцы не занимались.

В общем, мной были атакованы восемь кораблей, из которых семь уже на дне, а один эсминец, который смог дать ход, медленно полз к берегу, двигаясь кормой вперёд. Именно к нему мы и направились на среднем ходу: нужно экономить энергию, а то скоро нечем будет драться.

Пока стояло затишье, немцы не сближались, шла экстренная перезарядка торпед. Используя тали и краны, все вместе перетаскивали их и подавали в аппараты. Я передал пока наушники акустику с приказом отслеживать всё вокруг, а сам прошёл в отсек с командирскими каютами, за которым находилась каморка врача.

– Ну как?

Вопрос был задан супруге старпома, стоявшей в дверях, потому как новоиспечённый отец сейчас командовал десятком матросов и старшин, заряжая кормовой торпедный аппарат, а старпом распоряжался на носу.

– Мальчик, – обернувшись, ответила она.

Пока шёл бой, успели пройти роды. Мальчика уже помыли, и он спал в самодельной тряпичной люльке из простыни.

Врач, вытирая руки, вышел к нам в коридор и, покачав головой, сказал:

– Когда палуба стала задираться и роженица со стола на меня поехала, я думал, брежу. Хорошо, что девчата помогли: удерживали её, пока подлодка то вставала на дыбы, то выравнивалась. А парень крепкий родился, три триста вес. Отца уже обрадовали, решил Иваном назвать.

– Ясно.

– А у вас как?

– Семь противолодочных кораблей на дно пустили, сейчас нагоняем эсминец, который тащится к берегу с пробоиной на носу. Остальные трое сбежали. Да, будем всплывать: нужны пленные, а они все промороженные, приготовьтесь с ними поработать. Узнаем, что и кого потопили, для внесения в журнал и рапорты. Ну и возьмём их с собой до Полярного как свидетелей, а то ведь не поверят.

– Да уж, я на флоте недавно, и мне самому с трудом верится.

Роженицу и ребёнка перенесли в каюту Озеровых, а врач стал готовиться принимать пленных. Мы поднялись на глубину тридцати метров, вышли на повреждённый эсминец, и я произвёл классический пуск. Рвануло в центре. Когда наша лодка показалась на поверхности, эсминец доживал последние моменты, заваливаясь на бок, к нам килем. Самолётов не было, и это радовало.

Сразу запустив дизеля, чтобы побыстрее зарядить аккумуляторы, мы направились к эсминцу. Там спускали лодки, и несколько из них, набитых до предела, уже отошли от борта обречённого корабля. Десяток матросов, вооружённых личным оружием, выбрались на палубу. Подойдя к одной из шлюпок, мы замедлили ход.

– Офицеры есть? – громко спросил я.

– Корветтен-капитан Теодор Фрайхер фон Махенхайм. Командир эсминца Z-20 «Карл Гальстер», – встав, представился один из немцев.

– Капитан-лейтенант Мальцев, Иван Иванович, – козырнув ему в ответ, преставился я, хотя в этом не было надобности: немцы меня опознали сразу, как только увидели. – Командир подводной лодки К-3. Капитан, я бы хотел знать, кого мы потопили. Предлагаю сделку. Вы переходите на борт моей лодки в качестве военнопленного и прибываете с нами в конечный пункт нашего похода. Этим вы спасёте своих людей и тех, на шлюпках, с других кораблей: я не буду расстреливать их из пулемётов. А добровольное сотрудничество значительно повысит уровень вашего комфорта во время пребывания в плену.

Думал капитан недолго. Кивнув, он сказал:

– Я согласен.

– Принять офицера на борт, – приказал я стоявшему рядом старпому. – Это наш пленный. Спустить вниз, приставить охрану, пусть врач его осмотрит. Остальных отпустить – это наше обязательство за добровольное пленение командира эсминца… Хм, думаю этот поход войдет в анналы истории подводного флота.

– Это да, столько немцев набили.

– Да нет, я про рождение ребёнка во время боя, – вздохнув, пояснил я. – Боюсь, мне это ещё долго поминать будут.

Спустившись, я взял в каюте фотоаппарат, и мы устроили фотосессию на фоне шлюпки с немцами. Так и фотографировали, пока плёнка не закончилась; женщины, принарядившись, тоже участвовали.

После этого мы на максимальном ходу направились прочь. Уходить под воду не торопились: да, авиация вот-вот появится, но аккумуляторы-то зарядить нужно. А немцев на шлюпках я действительно отпустил: слово нужно держать.

Вскоре показались пять самолётов – наскребли где-то, – так что мы снова ушли под воду. Пленный немец здорово помог нам с оформлением рапорта по бою, указав, где какой их корабль находился. Да и бортовой журнал тоже заполнили. Больше часа бюрократия заняла.