Капитан «Неуловимого»

Немца мы устроили в старшинском кубрике, выделив ему койку: там народу много, присмотрят. Злости к нему мы не испытывали, скорее снисхождение победителей к проигравшему. Питался он с нами в кают-компании и был вполне тих и спокоен. Мы с ним часто общались, обсуждая перипетии разных боёв. Он оказался неплохим собеседником, вполне эрудированным. А команду переполняла гордость: все уже изучили наши рапорты и знали, что и кого мы потопили.

Дальнейший наш путь не был отмечен особыми событиями и проходил спокойно. Лишь однажды мы встретили судно в три тысячи тонн, под германским флагом да ещё и без сопровождения. Командовал атакой старпом: я решил, что ему необходим личный опыт, да и счёт пора открывать. Он зашёл классической атакой в борт по ходу движения судна и пустил торпеду, одну: видимо, с меня пример брал. Одной торпеды не хватило, пришлось добить второй.

После этого мы направились дальше. Через сутки днём обнаружили рыболовный траулер, довольно большой. И пусть шёл он под норвежским флагом, но рассудив, что это всё же оккупированная территория и кормят они немцев, мы решили подойти. Увидев нас, они развернулись, и давай драпать. Вызвав артиллеристов, я приказал открыть огонь по готовности, дальности хватало. И тут с кормы траулера неожиданно захлопала мелкая пушка. Удивили.

– Топите их на хрен. Это им за двадцатые годы, когда они наши воды разоряли, а броненосец их прикрывал.

Это действительно было так: наш боцман, участник и свидетель тех событий, пообещал рассказать об этом команде. С четвёртого снаряда мы попали в корму, а потом и добили судно. Пленных не брали. Ох и разозлили меня эти рыбачки!

Дальше я шёл поближе к берегу, специально выискивая рыбаков. Команда, проникнувшись рассказами боцмана, поддержала мои начинания. В результате восемь траулеров, два рыболовных судна плюс семнадцать парусных пошли на дно. Везде работали пушками, благодаря чему артиллеристы получили изрядный опыт. Правда, боеприпас показал дно: по десять снарядов к пушкам в запасе. Однако это было уже не важно: мы входили в наши территориальные воды.

Весь поход мы хранили режим радиомолчания, хотя антенну поднимали, слушали. Пару раз радист засекал наши позывные, но я приказал не отвечать. И сейчас я предполагал, что наше появление должно стать неожиданным.

На входе в территориальные воды я Взором засёк подводную лодку. До этого ни одной не встречал, хотя по идее их тут немало должно быть. Причём это была наша подлодка, я на такой начинал, тип «Малютка». Наверху уже больше часа длился шторм, вот она и замерла на глубине двадцати метров, чутко вслушиваясь в воды вокруг. На страже стояла.

В данный момент старпом отдыхал, а я командовал лодкой. Взяв у акустика наушники, я несколько минут вслушивался в шумы, после чего сообщил вахтенному командиру, что обнаружил советскую подлодку, назвав и её тип. Приказав соблюдать тишину на лодке, я на мягких лапах подобрался ближе. В том, что это наши, никто не сомневался: раз я сказал, значит, так и есть, авторитет я наработал просто несокрушимый.

В кабельтове от малыша (нас сюда течением приволокло) штурман, взяв киянку, стал отбивать по металлу корпуса запрос. Сообщил мои данные и номер лодки и запросил, с кем имеем дело. На той лодке работал акустик, и неожиданный запрос сильно его взволновал. Но он его не пропустил, наш запрос быстро расшифровали и отстучали ответ. Это оказалась М-172, командир – капитан третьего ранга Фисанович. Им ещё три дня оставалось дежурить, после чего они вернутся в Полярный.

Пожелав им удачи (нам, подводникам, можно), мы направились дальше. В пути дважды обнаруживали наши сторожевики, переделанные из гражданских судов. Наконец мы подошли к устью входа в залив, встав у минного поля. Была мысль схулиганить и дойти до места базирования подлодок в подводном положении, всплыв уже на месте, но решил, что это слишком.

В надводном положении мы подняли антенну и отстучали на базу информацию о своём прибытии и местоположении. Через полчаса пришло ответное сообщение: ожидать ледокол, который проведёт нас к месту базирования.

И вот одиннадцатого ноября моя лодка, следуя за ледоколом (а лёд уже был), вошла на территорию базы, давая холостые выстрелы по количеству потопленных судов и боевых кораблей. Рыбаков я не считал. К слову, эту традицию с холостыми выстрелами по количеству потопленных судов и кораблей ввёл капитан второго ранга Гаджиев – получается, мой непосредственный командир. Он командир первого дивизиона, в который входят все лодки типа «К», вроде моей, а значит, и я в его дивизион войду.