Капитан Перережь-Горло. Западня

— Вы, мадам де Сент-Эльм, — добавил он, — точно так же будете отвечать за женщину.

Ида не двинулась со своего места около двери в маленькую комнату, где на полке горела одна из двух свечей, оставленная там Фуше под портретом императора, словно в святилище бога войны. Лицо Иды оставалось в тени.

— Я ясно выразился, мадам? — осведомился министр полиции. — В течение следующих пяти дней вы будете для Мадлен Хепберн ближе, чем сестра. Вы будете жить, есть, спать рядом с ней и приложите все усилия, чтобы завоевать ее доверие. Договорились?

— Ну конечно! — откликнулась Ида богато вибрирующим мелодичным голосом. — Возможно, она так мила, что заботиться о ней будет только удовольствием. Поверьте, я буду обращаться с ней так, как с ней никогда до сих пор не обращались!

Фуше вновь постучал по столу:

— Если вы замышляете использовать ваши трюки, мадам…

— Трюки? — воскликнула Ида, простирая руки жестом оскорбленной невинности. — Неужели я настолько глупа? В конце концов, дорогой министр, вы платите мне очень щедро, так стоит ли мне рисковать, вызывая ваше недовольство ради каприза? Я буду о ней заботиться нежно, как сестра!

Поистине, дилижансу вскоре предстояло помчать на север груз эмоций и чувств, чреватый взрывом. Однако Фуше даже если догадывался об этом, то не подавал виду.

— Я в этом не сомневаюсь, дорогая мадам. Хотя сегодня вечером вы лишили меня преданного слуги в лице юного Левассера…

— Бедный Рауль! Но ведь он не умер?

— Для меня умер, так как немедленно оставит службу. В то же время…

— В то же время, — прервала Ида, приближаясь к столу походкой, производившей сильное впечатление на капитана Мерсье, — ваш эксперимент обещает быть весьма возбуждающим! Где мы будем жить, любезный министр? В замке в Пон-де-Брике, вместе с домочадцами императора?

— Нет. Так называемый замок — маленький дом, где не хватает места даже для сопровождающих его величество. Но рядом находятся несколько гостиниц, пышно, хотя и вульгарно меблированных для знатных постояльцев…

— О!

— …потому что император ничего не умеет использовать так хорошо, как драматические жесты или театральный антураж, — в этом секрет доброй половины его могущества. Вы остановитесь в одной из этих гостиниц, именуемой «Парк тридцати статуй», где с недавних пор проживает американский посланник, месье Хоупвелл. Но вы будете встречаться с обитателями замка…

— А карета, говорите, отправится отсюда через полтора часа? Как же мне быть с моими нарядами, дорогой министр?

Если Мерсье или Шнайдер ожидали, что министр полиции сочтет эту проблему незначительной, значит, они плохо знали Жозефа Фуше.

— Понимаю, — кивнул он. — Ваша карета, полагаю, ожидает на улице? Отлично! У вас есть время съездить домой и приготовиться. Мадам Мадлен будет предоставлена такая же возможность…

— Я была бы в отчаянии, если бы ей ее не предоставили. Между прочим, она согласилась на ваш эксперимент?

— Да. Она согласилась почти сразу же, и ее муж тоже согласен. Мы больше не должны беспокоиться на их счет.

Ида приблизилась к столу, глядя на министра.

— Говоря о нарядах, — продолжал Фуше, — я бы хотел, чтобы вы обе выбрали ваши лучшие туалеты, по причине, которую едва ли нужно объяснять. Но должен предупредить, что места хватит всего для одного чемодана каждой из вас. Впрочем, моя жена утверждает, что дневной костюм современной дамы, даже включая туфли, весит всего восемь унций…

Мерсье, чье философское спокойствие оказалось не таким крепким, как он воображал, был настолько ошарашен, что перестал перебирать свои блестящие черные усы и вскочил на ноги.

— Ваша жена?! — воскликнул он и тут же извинился: — Пожалуйста, простите меня, мой старый учитель! Но я никогда не думал, что вас интересуют… э-э…

— Разрази меня Бог! — произнес свое любимое восклицание неверующий министр и также поднялся. — Я отличный семьянин, у меня преданная жена и шестеро детей, живущих в этом доме. Неужели вы думаете, что я лишен сердца и чувств только потому, что не обнаруживаю их на людях? Мои дети…

— Боже мой, какой отличный пример у них перед глазами! — воскликнула Ида. — Шесть маленьких Фуше подрастают в министерстве полиции, обучаясь предавать своих родителей и друг друга!

— Предавать, мадам? — переспросил Фуше, впервые задетый за живое. — Разве это не смертный грех? По-моему, вы употребили слишком сильное выражение!

— Не сильнее, чем того требует ситуация. А теперь, дорогой министр, я задам вам вопрос в присутствии этих двоих!

Озаряемая пламенем свечи, Ида оперлась руками о стол и посмотрела в глаза Фуше.

— Что стоит за всем этим? — осведомилась она. — Какую двойную игру вы ведете теперь?

Рыжие брови взметнулись вверх.

— Отказываюсь понимать вас, мадам.

— Император знает, что ваш агент в Булони, вышеупомянутый виконт де Бержерак, в действительности англичанин, осужденный на смерть?

— Нет, не знает. Его величество слишком нетерпелив. Когда в его руки попадает шпион, он немедленно велит его расстрелять, расходуя таким образом полезный материал.

— Так я и думала!

— Что вы имеете в виду, мадам?