Капитан Пересмешника (СИ)

Кали вела себя так, потому что чувствовала перед ними вину. Она… она отвыкла. Отвыкла от жизни в родительском доме, отвыкла от опеки и от постоянного родительского внимания и не хотела себе в этом признаваться, боялась. Птичка буквально заставляла себя находиться с ними рядом, видимо, ожидая, что это пройдет, ломала. А по ночам иногда просыпалась и долго смотрела в окно на рассыпанные по небу звезды. Она скучала… Все еще тосковала по «Пересмешнику» и своей команде, по океану. Я спрашивал Калисто, пытался разговаривать несколько раз, Кали неизменно отвечала, что все хорошо, что все пройдет. Но не проходило.

Через четыре месяца это стало заметно всем, кроме птички. Через четыре месяца я начал часто наведываться на Шагар. Через четыре месяца ко мне пожаловала Ватэр. Появилась из небольшого искусственного пруда возле дома, который я построил, казалось, вечность назад для другой девушки. Я стоял в саду и думал, что надо его снести к духам грани, когда Хозяйка вод явила свой божественный лик. Я ощетинился тут же, совершил неполный оборот, на кончиках пальцев заплясал хаос.

— Успокойся волк, я здесь лишь за тем, чтобы отдать то, что мне не принадлежит.

— И что это? — вопрос сорвался яростным рычанием.

— «Пересмешник» и все, что с ним связано, — ответила богиня, протягивая руку, на которой нежно-голубым светилась диадема. Я склонил голову на бок, Что ведьма, нелегко иметь душу?

Я смотрел на бывшую лекарку и гадал, что именно терзает ее больше: воспоминания Ника или его чувства к Калисто и команде, а может все вместе?

— И что взамен? — выгнул я бровь, не торопясь подходить.

— Ничего. Просто забери.

— Откуда мне знать, что в один прекрасный день ты не решишь вернуться за ним?

— Бери, волк! — почти рыкнула Ватэр. — Я даю слово, что никогда больше не потревожу ни тебя, ни Калисто, ни кого-либо из членов команды, ни ваше продолжение, — топнула ведьма ногой по спокойной водной глади, поднимая вокруг себя стену из воды. Когда все успокоилось, на берегу пруда осталась лежать диадема, а ведьма исчезла, так же внезапно, как и появилась.

Я осторожно поднял с земли «Пересмешник» и хмыкнул.

Измученная богиня явно страдала от бессонницы и навязчивых идей, все вышло так, как я и предполагал. Она только училась справляться с новоприобретенной душой, и было ведьме очень хреново, почти невыносимо.

В тот же день я прыгнул порталом к василискам, где сейчас находился Кор. Бывший пират неплохо рисовал, знал «Пересмешник», как свои пять пальцев и помог мне с чертежами. Через суман они уже лежали у Кристофа на столе. Строительство контролировали Сайрус и Калеб лично. Вагор, Тим, Люк, Зотар и Стюарт ныряли за жемчужницами весь следующий месяц.

Заклинание, что я кинул в воду перед тем, как Ник окончательно затонул скорее интуитивно, чем осознанно, помогло поднять со дна штурвал, рынду и несколько сундуков с личными вещами. Вообще к пока мертвому кораблю, что уже стоял в доках и был практически готов, приложила руку вся бывшая команда. Не сложилось у них на суше, не сиделось им на месте, ни в наемниках, ни в учениках, ни в охранниках, нигде. Их звал океан. Шептал.

Само собой, Кристоф давал будущему новому Нику свою полную защиту и покровительство — корабль должен был войти в состав малейского флота.

Нам осталось всего ничего — повесить паруса и… и вернуть «Пересмешник» с того света.

Калисто по поводу моих частых отлучек ничего не говорила и не спрашивала… Но она никогда не спрашивала.

— По-прежнему. Ничего не замечает, все отрицает.

— Ты сказал, что вчера достали последнюю раковину? — спросил Кристоф.

— Да. Все семнадцать у меня, но я их еще не вскрывал, да и не знаю пока, что делать с оставшимися стихиями…

— Я не просто так «сидел» в лаборатории, — прервал меня князь, поднимаясь. — Мне удалось собрать остальные.

— И почему я не удивлена, — проворчала Елена, тем не менее, беря своего князя под руку.

— Потому что тебя вообще невозможно удивить, — ответил ей друг. — Надеюсь, ты взял с собой раковины, — обратился он уже ко мне. Я, усмехнувшись, кивнул.

А уже через оборот стоял в доках, смотрел, как заканчивают шлифовать штурвал и сжимал в руках янтарную диадему с воспоминаниями «Пересмешника». Пираты, в полном составе, толпились за спиной, рядом стояли Кристоф и Елена.

— Ты готов? — спросил князь, как только последний рабочий покинул палубу.

— Да.

Я поднялся к штурвалу, вскрыл переднюю стенку и, как только все вокруг заволокло тьмой, вставил внутрь отданную Ватэр диадему с воспоминаниями, открыл жемчужницу Калисто и осторожно вынул кристалл наполненный ветром. Стихия птички переливалась и сверкала внутри, металась, словно просилась на волю. Можно было почувствовать, как она нетерпеливо бьется о тонкие стенки. Я положил кристалл рядом с диадемой и начал по капле переливать ветер в штурвал, представляя себе Ника, каким видел его он сам, воскрешая в памяти структуру корабля, оплетая его корпус и связывая с воспоминаниями.