Капитан Поль

Вечером того дня, когда происходило морское сражение, Лузиньян рассказал Полю историю своей жизни, историю простую, без приключений. Главным событием в ней была любовь, она составляла все счастье и горе Лузиньяна. При той свободной жизни, существовании, не подчиненном светским условностям, привычке царствовать у себя на корабле Поль имел здравое понятие о справедливости и праве и решил не исполнять предписание морского министра. Кроме того, хотя корабль его и стоял на якоре под французским флагом, однако принадлежал он к американскому флоту.

"Индианка" продолжала крейсировать в Ламаншском проливе, но, не найдя работы в океане, капитан сделал высадку в Вайт-Гевене, маленьком порту графства Комберлендского, с двадцатью своими матросами, в числе которых был и Лузиньян, взял небольшую крепость, заколотил в ней пушки, сжег несколько купеческих судов, стоявших на рейде, и снова благополучно вышел в море. Потом он пустился к шотландским берегам, чтобы захватить графа Селькирка и увезти его заложником в Соединенные Штаты, но это предприятие не удалось из-за одного непредвиденного обстоятельства: граф был в то время в Лондоне. В обоих этих сражениях Лузиньян дрался так же храбро, как и в первом бою "Индианки" с бригом, и Поль порадовался, что ему выпал жребий воспротивиться несправедливости. Он решил не только избавить Лузиньяна от ссылки, но и восстановить честь его имени; сделать это молодому моряку, в котором читатели, конечно, уже узнали знаменитого корсара Поля Джонса, было легче, чем кому-либо другому, потому что, получив от Людовика XVI разрешение преследовать английские корабли, он должен был ехать в Версаль рассказать королю о своих победах.

Он снова бросил якорь в Лорьянском порту, чтобы быть поближе к замку Оре. Сойдя на берег, Поль и Лузиньян расспросили жителей о семействе маркиза и узнали, что Маргарита помолвлена с бароном Лектуром. Лузиньян в первом порыве отчаяния решил во что бы то ни стало повидаться с возлюбленной, хотя бы только для того, чтобы упрекнуть ее в забывчивости. Поль, более спокойный и не столь легковерный, взял с него честное слово не выходить на берег, пока он сам все не разузнает. Услышав, что недели две еще не может быть свадьбы, капитан, отправился в Париж, представился королю, и тот пожаловал ему шпагу с золотым эфесом и военный орден. Пользуясь хорошим настроением и расположением к нему Людовика XVI, Поль рассказал историю Лузиньяна и выпросил своему другу не только прощение, но и в награду его заслуг место губернатора Гваделупы. Несмотря на хлопоты, он, однако ж, не терял из виду графа Эммануила. Узнав, что тот едет в свой замок, Поль пустился вслед за ним, велел сказать Лузиньяну, чтобы он подождал его, и сам приехал в замок Оре через час после графа. Мы видели уже, как он убедился в глубоком чувстве Маргариты к своему другу при разговоре ее с братом и как, выйдя из замка, нашел Лузиньяна на морском берегу, где тот ожидал его.

Молодые люди пробыли вместе почти до вечера. Потом Поль снова отправился к замку Оре. В этот раз он двинулся вдоль его ограды и дошел наконец до ворот, ведущих в лес, который тоже принадлежал маркизу д'Оре.

Между тем, спустя около часа после того, как Поль вышел из рыбачьей хижины, где скрывался Лузиньян, маркиза д'Оре, надменная наследница знаменитых Сабле, тоже вышла из замка. Она по-прежнему была в черном платье, только набросила на голову длинное траурное покрывало, которое спускалось до самой земли. Место, которое наш молодой и беспечный капитан искал, так сказать, на ощупь, ей было хорошо известно. Это был маленький караульный домик в нескольких шагах от входа в парк. В нем жил старик, которого, как и многих других, маркиза постоянно навещала и чем-нибудь одаривала - делала пожертвования, которыми и прославилась в большей части Бретани. Она исполняла свои обязанности благотворительницы с обыкновенным своим холодным и надменным видом, и никогда на мрачном лице ее не выражалось кроткого сострадания. Тем не менее каждый месяц с величайшей точностью посещала она своих бедняков и заменяла обаяние доброты строгим выполнением долга.

Сегодня маркиза была мрачнее обыкновенного и медленно шла через парк к этому сторожевому домику, где, как говорили, жил старый слуга ее родителей. Дверь его была отворена, словно для того, чтобы в комнату проникали последние лучи заходящего солнца - такие нежные в мае, такие живительные для стариков. Но в домике не было никого. Маркиза вошла, осмотрелась и, как будто зная, что тот, кто ей нужен, непременно должен скоро возвратиться, решила подождать его. Она села, но в таком месте, куда солнечные лучи не доходили. Казалось, что, подобно гробовым статуям, ей хорошо только в мрачной сырости могильных склепов.

Маркиза просидела с полчаса - неподвижно и погрузившись в свои размышления, когда наконец между нею и догорающим светом в дверях показалась тень. Она медленно подняла глаза и увидела того, к кому пришла. Оба вздрогнули, как будто встретились нечаянно, а между тем они виделись почти каждый день.