Капитан Поль

- Да, да, - произнес он, и при этом слезы выступили у него на глазах. - Да, это точно та самая монета!.. И притом такое удивительное сходство! - Он протянул руки к Полю. - Милый мой! О да, ты его сын!.. Боже мой, Боже мой! Я дожил, благодарю тебя!

- Что с вами? - спросил Поль, поддерживая старика, который весь дрожал от избытка чувств.

- Сынок, разве ты не понимаешь, что ты живой портрет своего отца? А я любил его так, что отдал бы за него свою жизнь и всю кровь, до последней капли, и отдам теперь за тебя, если потребуешь!

- Спасибо тебе, мой старый друг, - ласково сказал Поль. - Можешь мне верить, цепь чувств не оборвалась между могилой отца и колыбелью сына. Кто бы ни был мой отец, если для того, чтобы походить на него, надо только иметь совесть без упрека, непоколебимое мужество, сердце, которое всегда помнит добро, - да, тогда я точно похож на моего отца, и душой еще больше, чем лицом!

- В нем все это было! - сказал старик, прижимая Поля к своей груди и со слезами глядя на него. - Да, у него были такая же гордость в голосе, такой же огонь в глазах, такое же благородство в сердце! Милый мой мальчик, почему же ты раньше не приходил? В жизни моей было столько мрачных часов, которые ты бы мог так скрасить?

- Почему? Потому что в этом письме сказано, чтобы я отыскал тебя, когда мне исполнится двадцать пять лет, а двадцать пять лет мне стукнуло недавно, с час тому назад.

Ашар печально опустил голову и некоторое время молчал, погрузившись в свои воспоминания.

- Двадцать пять лет, - прошептал он, - двадцать пять лет! Боже мой, а я еще все вижу: как ты родился здесь, как впервые открыл глаза вот в этой комнате. - И старик протянул руку к открытой двери.

Поль тоже задумался, потом огляделся вокруг.

- Здесь? Вот в этой комнате? - спросил он. - И я жил здесь до пяти лет, не правда ли?..

- Да! - вымолвил старик вполголоса, боясь помешать воспоминаниям.

Поль сидел, закрыв глаза руками, стараясь собрать воедино уплывавшие картины своего далекого детства.

- Постой, - глухо сказал он наконец, - я помню какую-то комнату, но мне все кажется, что я видел ее во сне. Если это та комната... Постой... Странно, как все оживает в памяти!

- Говори, сынок, говори! - попросил Ашар дрожащим голосом.

- Если это та комната, то направо от дверей... у стены... должна быть кровать... с зеленым покрывалом?

- Да.

- В головах висит распятие?

- Да. Напротив кровати шкаф, в котором были книги... между прочим, большая Библия с немецкими гравюрами?

- Вот она, - сказал старик, дотронувшись до лежащей на столе раскрытой книги.

- О, да, это она, точно она! - вскричал Поль, прижавшись к ней лицом.

- Какой прекрасный сын вырос у графа Морне! - проговорил старик. Какое это счастье!

- Потом, - сказал Поль, приподнимаясь, - мне кажется, в этой комнате есть окно, откуда видно море и на нем три острова.

- Да, Груа, Гадик и Бель-Иль.

- О, это точно оно! - вскричал Поль, бросаясь в другую комнату, но увидев, что Ашар идет за ним, он жестом остановил его:

- Нет, нет, я один... позвольте мне одному войти туда, мне нужно хоть немного побыть одному.

Поль вошел в комнату, затворил за собой дверь и остановился на минуту, растревоженный глубокими чувствами, которые возникают порой у людей при виде предметов или вещей, напоминающих о далеком и счастливом детстве. Комната была точно такой же, какой Поль ее помнил. Чтя память своего господина и друга, старик Ашар ничего не изменил в ней.

Чей-нибудь взгляд, конечно, удержал бы чувства Поля, но, оставшись один, он весь отдался им. Сложив руки на груди, молодой человек медленно подошел к костяному распятию, опустился на колени, как делал некогда утром и вечером, и стал вспоминать одну из своих детских простодушных молитв. Сколько же всего произошло в его жизни за эти двадцать лет! Как далеко прихотливый ветер, надувший паруса его корабля, занес юношу от страстей частных в пучину страстей политических! Беспечный молодой человек воображал, что он забыл свое прошлое, а оказалось, что он все помнил. И вот жизнь моряка, вольная, как океан, убаюкивавший его, должна присоединиться к узам, дотоле безвестным, и они, может быть, привяжут его к тому или другому месту, как корабль, который стоит на якоре и призывает ветер, и ветер его призывает, но он в цепях, недавний раб, он горько вспоминает о былой свободе, и трудно переносить ему свою неволю.